Песни войны
Представляем вашему вниманию песени о войне и Великой Победе. Большинство из них написаны непосредственно в годы смертельной схватки с врагом или вскоре после разгрома фашизма.
Фронтовые дороги… сколько написано о них книг, сколько сложено стихов и песен! Никогда не исчезнут из народной памяти воспоминания о подвиге народа, о испещренных воронками дорогах Великой Отечественной войны – дорогах, ведущих к Победе.
Всё дальше и дальше уносит нас неумолимое время от тех героических лет Великой Отечественной войны, когда народы Советского Союза спасли Европу, а может быть, и
весь мир от коричневой чумы фашизма. С тех пор выросли новые поколения, знающие о войне лишь понаслышке, да ещё по кадрам документальных, но чаще художественных
кинофильмов.
Что думали и переживали люди, которые шли на смертельную битву с врагом, сознавая при этом, что благополучного возвращения к родному дому может и не быть?
Главное – это защитить свою страну, спасти родных и близких от порабощения.
От тех незабываемых дней остались прекрасные песни – боевые, лирические, бытовые, шуточные, сатирические.
И каждая из них с необычайной выразительностью запечатлела какую-нибудь отдельную грань грандиозной панорамы всенародного подъёма, названного Великой Отечественной войной.
Чтобы получить верное представление о том трудном, но по-своему прекрасном времени, нужно сложить эти отдельные грани в единое целое.
Многие исследователи совершенно справедливо отмечают беспрецедентный по масштабам всплеск песенного творчества в годы Великой Отечественной войны. Тогда были созданы тысячи песен, главной отличительной особенностью которых было удивительно органическое соединение патриотического начала с чистой и возвышенной лирикой.
Люди не только влюблялись, встречались, расставались и грустили, но ещё они строили фабрики и заводы, учились, верили в счастливое будущее, гордились своей страной и в любой момент готовы были встать на её защиту.
Война лишь усилила и обострила эти чувства, и они нашли точное и объективное отражение в песнях военных лет.
О войне можно рассказывать по-разному. Полководцы подробно опишут различные сражения с точки зрения военной стратегии, непосредственные участники боёв расскажут вам об отдельных эпизодах битвы с противником, но сокровенные мысли и чувства воина лучше всего может выразить только хорошая песня. Поэтому, в данном пособии о войне рассказано с помощью песен, которые пользовались большой популярностью в годы войны, которые пелись и на фронте, и в тылу, звучали по радио и записывались на пластинки.
Многие из них поются до сих пор.
История создания песни «Священная война»
Интересна история создания одной из самых знаменитых песен Великой Отечественной войны - «Священная война».
24 июня 1941 года газеты «Известия» и «Красная звезда» опубликовали стихотворение В. И. Лебедева-Кумача, начинавшееся словами: «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой...»
Стихи эти потребовали от поэта упорной работы. Хранящиеся в архиве черновики говорят о том, что Лебедев-Кумач не раз переписывал и дорабатывал отдельные строки и строфы, подчас заменяя целые четверостишия. Видимо, замысел этих стихов возник у поэта еще в предвоенную пору. По свидетельству Е. Долматовского, за несколько дней до вероломного нападения гитлеровских полчищ, Лебедев-Кумач под впечатлением кинохроники, где показывались налеты фашистской авиации на города Испании и Варшаву, занес в свою записную книжку такие слова:
Не смеют крылья черные
Над Родиной летать...
Стихотворение в газете прочитал руководитель Краснознаменного ансамбля песни и пляски Красной Армии А. В. Александров. Оно произвело на него такое сильное впечатление, что он сразу же сел за рояль. На другой день, придя на репетицию, композитор объявил:
– Будем разучивать новую песню – «Священная война».
Он написал мелом на грифельной доске слова и ноты песни – печатать не было времени! – а певцы и музыканты переписали их в свои тетрадки. Еще день – на репетицию с оркестром, и вечером - премьера на Белорусском вокзале, узловом пункте, откуда в те дни отправлялись на фронт боевые эшелоны.
Сразу после напряженной репетиции, группа ансамбля выехала на Белорусский вокзал для выступления перед бойцами, уезжающими на передовую. Полного состава коллектива в те дни уже не было. Три группы сразу же выехали на фронт, а четвертая, руководимая А. В. Александровым, оставалась временно в Москве для обслуживания воинских частей, госпиталей, выступлений на радио и разучивания новых песен. Вид вокзала был необычен: все помещения до отказа заполнены военными, как говорится, яблоку негде упасть. На всех новое, еще не пригнанное обмундирование. Многие уже успели получить винтовки, пулеметы, саперные лопатки, противогазы, словом, все, что полагается фронтовику.
В зале ожидания был сколочен из свежевыструганных досок помост – своеобразная эстрада для выступления. Артисты ансамбля поднялись на это возвышение, и у них невольно зародилось сомнение: можно ли выступать в такой обстановке? В зале - шум, резкие команды, звуки радио. Слова ведущего, который объявляет, что сейчас впервые будет исполнена песня «Священная война», тонут в общем гуле. Но вот поднимается рука Александра Васильевича Александрова, и зал постепенно затихает...
Волнения оказались напрасными. С первых же тактов песня захватила бойцов. А когда зазвучал второй куплет, в зале наступила абсолютная тишина. Все встали, как во время исполнения гимна. На суровых лицах видны слезы, и это волнение передается исполнителям. У них у всех тоже слезы на глазах... Песня утихла, но бойцы потребовали повторения. Вновь и вновь – пять раз подряд! – пел ансамбль «Священную войну».
Так начался путь песни, славный и долгий путь. С этого дня «Священная война» была взята на вооружение нашей армией, всем народом, стала музыкальной эмблемой Великой Отечественной войны. Ее пели всюду - на переднем крае, в партизанских отрядах, в тылу, где ковалось оружие для победы. Каждое утро после боя кремлевских курантов она звучала по радио.
В летописи Отечественной войны есть немало героических эпизодов, рассказывающих о том, как вступала в бой эта песня-гимн. Один из них относится к весне 1942 года. Небольшая группа защитников Севастополя заняла оборону в пещере, выдолбленной в скале. Гитлеровцы яростно штурмовали эту естественную крепость, забрасывали ее гранатами. Силы защитников таяли... И вдруг из глубины подземелья послышалась великая песня. Потом раздался сильный взрыв и обломки скалы завалили пещеру... Не сдались советские воины ненавистному врагу.
Василий Иванович Лебедев-Кумач еще в годы гражданской войны был автором многих красноармейских песен. В годы мирного строительства его стихотворения «Песня о Родине», «Москва майская», «Если завтра война» и многие другие, положенные на музыку, стали поистине народными песнями. В творчестве Александра Васильевича Александрова военной песне принадлежала основная роль. Будучи руководителем Ансамбля красноармейской песни и пляски, он написал десятки прекрасных, подлинно патриотических произведений.
Творческая дружба этих двух выдающихся художников началась еще в довоенное время. Им принадлежит «Гимн партии большевиков», музыка которого впоследствии стала музыкой Государственного Гимна СССР. Так что «Священная война» явилась как бы результатом их многолетнего содружества.
«Священная война» звучала во многих странах мира. Несколько лет назад Краснознаменный ансамбль песни и пляски Советской Армии им. А. В. Александрова был на гастролях в Канаде. Эта песня не входила в его концертную программу. Но 9 мая в честь праздника Победы артисты решили начать концерт «Священной войной», хотя не чувствовали особой уверенности, что песня дойдет до слушателей: уж больно далеки они были от событий второй мировой войны. Успех был ошеломляющий. На следующий день местные газеты сообщали, что русские отметили День Победы песней, с которой они начали долгую и тяжелую дорогу к Берлину, к победе. В этом они были правы! Автор «Священной войны» А. В. Александров в свое время писал: «Я не был никогда военным специалистом, но у меня все же оказалось могучее оружие в руках – песня. Песня так же может разить врага, как и любое оружие!»
«Священная война»
Слова: В. В. Лебедев – Кумач; Музыка: А. Александров
Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой
С фашистской силой тёмною,
С проклятою ордой!
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна!
Идёт война народная,
Священная война!
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна!
Идёт война народная,
Священная война!
Дадим отпор душителям
Всех пламенных идей,
Насильникам, грабителям;
Мучителям людей!
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна!
Идёт война народная,
Священная война!
Не смеют крылья чёрные
Над Родиной летать,
Поля её просторные
Не смеет враг топтать!
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна!
Идёт война народная,
Священная война!
Гнилой фашистской нечисти
Загоним пулю в лоб,
Отрепью человечества
Сколотим крепкий гроб!
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна!
Идёт война народная,
Священная война!
История создания песни «22 июня, ровно в 4 часа»
"22 второго июня, ровно в 4 часа" - советская песня времен начала Великой Отечественной авторства Бориса Ковынёва (текст), положенная на музыку Ежи Петерсбургского (Георгия Петербургского) «Синий платочек».
Сочиненная, в первые дни после фашистского нападения песня, носившая тогда название "Прощальная", впервые была исполнена бойцом РККА Н.И. Немчиновым 29 июня 1941-го. Позднее по фронтам "гуляли" десятки переделок композиции, первая публикация слов которой датирована заключительной декадой июня 1941-го. В 1943-м поэт решил напомнить о своем авторстве. Явившись в редакцию журнала «Поэзия», он продемонстрировал главреду Сергею Красикову вырезку со стихотворением 2-летней давности за подписью "Б. Ковынёв", после чего попросил сравнить текст повсеместно исполняемой песни с принесенными им стихами. Редактор отказал поэту в авторском праве, поскольку композиция к тому времени считалась народной. Поэт Юрий Бирюков в середине "нулевых" опубликовал в журнале «Родина» воспоминания Сергея Красикова об истории легендарной песни. По словам редактора "Поэзии", один из альтернативных вариантов "Двадцать второго июня" попал к нему от взводного 322-й штрафной роты Михаила Ключко. В тетради прошедшего сквозь войну штрафника поверх текста отмечалось: "Слова - народные, муз. - трофейная". Причина отсутствия фамилии Георгия (Ежи) Петербургского в качестве автора музыки - особенности его биографии. Композитор попал в плен к Красной Армии 22.09.1939 под Белостоком. Избежать лагерей музыканту помогла всемирная известность (в числе его работ - легендарное "Утомленное солнце" и всенародно любимый "Синий платочек", написанный по мотивам польской версии "Небесна хусточка"/Niebieska chusteszka). По ходатайству главного певца Советского Союза Леонида Утесова композитор стал гражданином СССР под именем Георгия Петербургского (вместо Ежи Питерсбургского). В годы войны музыкант в составе Армии Андерса побывал в Иране, Палестине и Египте, откуда эмигрировал в Аргентину. В Польшу и СССР композитор тогда не вернулся из-за укоров земляков в написании "Танго самоубийц" (оно же "Последнее воскресенье"/To ostatnia niedziela) - композиции, под звуки которой еврейский оркестр концлагеря Треблинка провожал отправлявшихся в газовые камеры узников... Реабилитация Георгия Петербургского датирована 1982-м. Восстановления авторства над "Двадцать второго июня" и другими написанными им песнями скончавшийся в 1979 году композитор при жизни так и не дождался... Отсутствие композиции на официальной эстраде исследователи объясняли тем, что песня якобы была живым укором военно-политическому руководству страны, убеждавшему народ в войне «малой кровью на чужой территории». История создания песни "Двадцать второго июня ровно в четыре часа" стала известна благодаря многолетнему исследовательскому труду историков-музыковедов Марины Смородинской и Юрия Бирюкова.
Слова: Б. Ковынев; Музыка: Ежи Петерсбурский (Георгий Петербургский)
Двадцать второго июня,
Ровно в четыре часа
Киев бомбили, нам объявили,
Что началася война.
Война началась на рассвете
Чтоб больше народу убить.
Спали родители, спали их дети
Когда стали Киев бомбить.
Кончилось мирное время,
Нам расставаться пора,
Я уезжаю и обещаю
Верным вам быть навсегда.
И ты смотри,
С чувством моим не шути,
Выйди подруга, к поезду друга,
Друга на фронт проводи.
Вздрогнут колеса вагона,
Поезд помчится стрелой,
Ты мне с перрона — я с эшелона
Грустно помашем рукой.
Рвались снаряды и мины,
Танки гремели броней,
Ястребы красны в небе кружили,
Мчались на запад стрелой.
Началась зимняя стужа
Были враги у Москвы,
Пушки палили, мины рвалися,
Немцев терзая в куски.
Кончился бой за столицу
Бросились немцы бежать
Бросили танки, бросили мины,
Несколько тысяч солдат.
Пройдут года,
Я снова увижу тебя,
Ты улыбнешься,
К сердцу прижмешься,
Вновь поцелуешь меня.
Ты улыбнешься,
К сердцу прижмешься,
Вновь поцелуешь меня.
История создания песни «Катюша»
Все началось с того, что уже знаменитый поэт Михаил Исаковский придумал четверостишие – то самое всем известное начало песни: «Расцветали яблони и груши…» Но дальше стихи не складывались, поэтому Исаковский решил отложить работу над ними до лучших времен. Вскоре он познакомился с композитором Матвеем Блантером. Композитору очень понравились начальные строки будущей песни и, после нескольких бессонных ночей, он сочинил ставшую легендарной мелодию.
По настоянию Блантера, Исаковский продолжил работу над текстом. Впервые песня прозвучала в ноябре 1938 году в Колонном зале Дома Союзов. Ее первой исполнительницей стала молодая певица Валентина Батищева, которую трижды вызывали на «бис». Позднее «Катюшу» исполняли Лидия Русланова, Георгий Виноградов, Эдуард Хиль и Анна Герман.
«Катюша» на войне
Совсем по-иному зазвучала песня в военные годы. Бойцы не только знали наизусть ее текст, но и складывали все новые и новые варианты. Катюша в них сражалась на фронте, ждала своего солдата, становилась медсестрой или партизанкой… Многие воспринимали Катюшу как реальную девушку и даже писали ей письма. Именем Катюши прозвали реактивные минометы, приводившие в ужас фашистов.
В одном из вариантов легендарной песни фигурировала некая Катя Иванова. Как выяснилось впоследствии, у Кати Ивановой был реальный прототип – красивая девушка из Кубани, которая добровольцем отправилась на фронт и сражалась под Сталинградом. После окончания войны Екатерина Андреевна сохранила рукописный вариант текста песни о Кате Ивановой с припиской, что эти стихи посвящены ей.
Интересно, что «Катюша» пришлась по вкусу и противникам Советского Союза. Гитлеровцы пели ее немецкоязычный вариант, испанские добровольцы, служившие в 250-й дивизии вермахта, использовали ее мелодию в своем марше Primavera, у финнов была своя, «Карельская Катюша».
Впрочем, друзья и союзники СССР также полюбили «Катюшу». Под названием «Свистит вечер» она превратилась в гимн итальянских партизан. Появился и второй итальянский вариант популярной песни, получивший название «Катарина». После войны своя «Катюша» появилась в Израиле и даже в Китае.
Вот так этой простой, казалось бы, незатейливой песенке удалось покорить жителей самых разных уголков мира.
Слова: М. Исаковский; Музыка: М. Блантер
Расцветали яблони и груши,
Поплыли туманы над рекой.
Выходила на берег Катюша,
На высокий берег, на крутой.
Выходила, песню заводила
Про степного сизого орла,
Про того, которого любила,
Про того, чьи письма берегла.
Ой ты, песня, песенка девичья,
Ты лети за ясным солнцем вслед
И бойцу на дальнем пограничье
От Катюши передай привет.
Пусть он вспомнит девушку простую,
Пусть услышит, как она поет,
Пусть он землю бережет родную,
А любовь Катюша сбережет.
Расцветали яблони и груши,
Поплыли туманы над рекой.
Выходила на берег Катюша,
На высокий берег на крутой.
История создания песни «Смуглянка»
Осенью 1940 года советский поэт Яков Шведов и композитор Анатолий Новиков написали песенную сюиту о молдавских партизанах. Сюита была написана по просьбе политуправления Киевского военного округа для окружного ансамбля песни и пляски. В нее входило семь песен, в том числе «Смуглянка» — песня о девушке-партизанке. Написанная на основе молдавского фольклора, она была по своему складу лирической, игровой.
Когда началась Великая Отечественная война, ноты этого цикла у Новикова пропали. Сохранились лишь черновые наброски. Восстановив некоторые песни, композитор решил показать «Смуглянку» на радио. Но там ее забраковали. — Что это за песня про любовь, свидание, расставание, про какую-то смуглянку-молдаванку? Ведь сейчас идет такая тяжелая война... Вы же автор героических песен, — говорили Новикову. Эти доводы звучали очень убедительно, и «Смуглянка» была заброшена в самый дальний ящик письменного стола.
Вероятно, так бы она и осталась там, если бы не один случай. — Как-то в 1944 году мне позвонил художественный руководитель Краснознаменного ансамбля А. В. Александров, — вспоминает композитор А.Новиков, — и спросил, нет ли у меня новых песен. Я принес ему несколько новинок, в том числе и «Смуглянку». К великому моему удивлению, именно эта веселая, лирическая песенка про любовь молдавской девушки больше всего понравилась прославленному музыканту.
«Смуглянка» полюбилась бойцам, и, хотя в ней говорилось о партизанах Гражданской войны, воспринималась она как песня сегодняшняя.
Слова: Я. Шведов; Музыка: А. Новиков
Как-то летом на рассвете
Заглянул в соседний сад.
Там смуглянка-молдаванка
Собирает виноград.
Я краснею, я бледнею,
Захотелось вдруг сказать:
Станем над рекою
Зорьки летние встречать!
Припев:
Раскудрявый клен зеленый, лист резной,
Я влюбленный и смущенный пред тобой.
Клен зеленый, да клен кудрявый,
Да раскудрявый, резной!
А смуглянка-молдаванка
Отвечала парню в лад:
- Партизанский, молдаванский
Собираем мы отряд.
Нынче рано партизаны
Дом покинули родной.
Ждет тебя дорога
К партизанам в лес густой.
Клен зеленый, да клен кудрявый,
Раскудрявый клен зеленый, лист резной,
Здесь у клена мы расстанемся с тобой.
Да раскудрявый, резной!
И смуглянка-молдаванка
По тропинке в лес ушла.
В том обиду я увидел,
Что с собой не позвала.
О смуглянке-молдаванке
Часто думал по ночам...
Вскоре вновь смуглянку
Я в отряде повстречал.
Раскудрявый клен зеленый, лист резной,
- Здравствуй, парень, мой хороший, мой родной,-
Клен зеленый, да клен кудрявый,
Да раскудрявый, резной!
История создания песни «В землянке»
Из воспоминаний А. Суркова: Расскажу историю песни, которая родилась в конце ноября 1941 года после одного очень трудного для меня фронтового дня под Истрой. Эта песня "Бьется в тесной печурке огонь...". Если я не ошибаюсь, она была первой лирической песней, рожденной из пламени Великой Отечественной войны, принятой и сердцем солдата, и сердцем тех, кто его ждал с войны.
А дело было так. 27 ноября мы, корреспонденты газеты Западного фронта "Красноармейская правда", и группа работников Политуправления Западного фронта прибыли в 9-ю гвардейскую стрелковую дивизию, чтобы поздравить ее бойцов и командиров с только что присвоенным им гвардейским званием, написать о боевых делах героев. Во второй половине дня, миновав командный пункт дивизии, мы проскочили на грузовике на КП 258-го (22-го гвардейского) стрелкового полка этой дивизии, который располагался в деревне Кашино. Это было как раз в тот момент, когда немецкие танки, пройдя лощиной у деревни Дарны, отрезали командный пункт полка от батальонов.
Быстро темнело. Два наших танка, взметнув снежную пыль, ушли в сторону леса. Оставшиеся в деревне бойцы и командиры сбились в небольшом блиндаже, оборудованном где-то на задворках КП у командира полка подполковника М.А. Суханова. Мне с фотокорреспондентом и еще кому-то из приехавших места в блиндаже не осталось, и мы решили укрыться от минометного и автоматного огня на ступеньках, ведущих в блиндаж.
Немцы были уже в деревне. Засев в двух-трех уцелевших домах, они стреляли по нам непрерывно.
- Ну а мы что, так и будем сидеть в блиндаже? - сказал начальник штаба полка капитан И.К. Величкин. Переговорив о чем-то с командиром полка, он обратился ко всем, кто был в блиндаже: - А ну-ка, у кого есть "карманная артиллерия", давай!
Собрав десятка полтора ручных гранат, в том числе отобрав и у меня две мои заветные "лимонки", которые я берег на всякий случай, капитан, затянув потуже ремень на своей телогрейке, вышел из блиндажа.
- Прикрывайте! - коротко бросил он.
Мы тотчас же открыли огонь по гитлеровцам. Величкин пополз. Гранаты. Взрыв, еще взрыв, и в доме стало тихо. Тогда отважный капитан пополз к другому дому, затем - к третьему. Все повторилось, как по заранее составленному сценарию. Вражеский огонь поредел, но немцы не унимались. Когда Величкин вернулся к блиндажу, почти смеркалось. Командир полка уже выходил из него: КП менял свое расположение.
Все мы организованно стали отходить к речке. По льду перебирались под минометным обстрелом. Гитлеровцы не оставили нас своей "милостью" и тогда, когда мы уже были на противоположном берегу. От разрывов мин мерзлая земля разлеталась во все стороны, больно била по каскам.
Когда вошли в новое селение, кажется Ульяново, остановились. Самое страшное обнаружилось здесь. Начальник инженерной службы вдруг говорит Суханову:
- Товарищ подполковник, а мы же с вами по нашему минному полю прошли!
И тут я увидел, что Суханов-человек, обычно не терявший присутствия духа ни на секунду, - побледнел как снег. Он знал: если бы кто-нибудь наступил на усик мины во время этого отхода, ни один из нас не уцелел бы.
Потом, когда мы немного освоились на новом месте, начальник штаба полка капитан Величкин, тот, который закидал гранатами вражеских автоматчиков, сел есть суп. Две ложки съел и, смотрим, уронил ложку - уснул. Человек не спал четыре дня. И когда раздался телефонный звонок из штаба дивизии - к тому времени связь была восстановлена, - мы не могли разбудить капитана, как ни старались.
Нечеловеческое напряжение переносили люди на войне! И только от того, что они были такими, их ничем нельзя было запугать.
Под впечатлением пережитого за этот день под Истрой я написал письмо жене, которая жила тогда на Каме. В нем было шестнадцать "домашних" стихотворных строк, которые я не собирался публиковать, а тем более передавать кому-либо для написания музыки...
Стихи мои "Бьется в тесной печурке огонь" так бы и остались частью письма, если бы в феврале 1942 года не приехал в Москву из эвакуации, не пришел в нашу фронтовую редакцию композитор Константин Листов и не стал просить "что-нибудь, на что можно написать песню". И тут я, на счастье, вспомнил о стихах, написанных домой, разыскал их в блокноте и, переписав начисто, отдал Листову, будучи абсолютно уверенным в том, что хотя я свою совесть и очистил, но песни из этого лирического стихотворения не выйдет. Листов пробежал глазами по строчкам, промычал что-то неопределенное и ушел. Ушел, и все забылось. Но через неделю композитор вновь появился у нас в редакции, попросил у фоторепортера Михаила Савина гитару и спел свою новую песню, назвав ее "В землянке".
Все, свободные от работы "в номер", затаив дыхание, прослушали песню. Всем показалось, что песня получилась. Листов ушел. А вечером Миша Савин после ужина попросил у меня текст и, аккомпанируя на гитаре, исполнил песню. И сразу стало ясно, что песня "пойдет", если мелодия ее запомнилась с первого исполнения.
Песня действительно "пошла". По всем фронтам - от Севастополя до Ленинграда и Полярного. Некоторым блюстителям фронтовой нравственности показалось, что строки: "...до тебя мне дойти нелегко, а до смерти - четыре шага" - упадочнические, разоружающие. Просили и даже требовали, чтобы про смерть вычеркнуть или отодвинуть ее дальше от окопа. Но мне жаль было менять слова - они очень точно передавали то, что было пережито, перечувствовано там, в бою, да и портить песню было уже поздно, она "пошла". А, как известно, "из песни слова не выкинешь".
О том, что с песней "мудрят", дознались воюющие люди. В моем беспорядочном армейском архиве есть письмо, подписанное шестью гвардейцами-танкистами. Сказав доброе слово по адресу песни и ее авторов, танкисты пишут, что слышали, будто кому-то не нравится строчка "до смерти - четыре шага".
Гвардейцы высказали такое едкое пожелание: "Напишите вы для этих людей, что до смерти четыре тысячи английских миль, а нам оставьте так, как есть, - мы-то ведь знаем, сколько шагов до нее, до смерти".
Поэтесса Ольга Бертгольц рассказала мне еще во время войны такой случай. Пришла она в Ленинграде на крейсер "Киров". В кают-компании собрались офицеры крейсера и слушали радиопередачу. Когда по радио была исполнена песня "В землянке" с "улучшенным" вариантом текста, раздались возгласы гневного протеста, и люди, выключив репродукторы, демонстративно спели трижды песню в ее подлинном тексте.
Слова: А. Сурков; Музыка: К. Листов
Бьётся в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поёт мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.
Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой,
Я хочу, чтоб услышала ты,
Как тоскует мой голос живой.
Я хочу, чтоб услышала ты,
Как тоскует мой голос живой.
Ты сейчас далеко-далеко,
Между нами снега и снега.
До тебя мне дойти нелегко,
А до смерти - четыре шага.
Пой, гармоника, вьюге назло,
Заплутавшее счастье зови.
Мне в холодной землянке тепло
От твоей негасимой любви.
Мне в холодной землянке тепло
От твоей негасимой любви.
Бьётся в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поёт мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.
Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой,
Я хочу, чтоб услышала ты,
Как тоскует мой голос живой.
Я хочу, чтоб услышала ты,
Как тоскует мой голос живой.
История создания песни «Темная ночь»
Военная песня «Темная ночь» считается одной из самых любимых и популярных песен, написанных за годы Великой Отечественной Войны.
Песня Марка Бернеса «Темная ночь» имеет очень интересную историю возникновения. В 1943 году во время работ над фильмом «Два бойца» у режиссера картины Леонида Лукова возникли трудности со съемкой эпизода, где солдат пишет письмо домой. После многих неудачных попыток режиссеру пришла в голову мысль, что исполненная героем фильма песня лучше всего передаст чувства бойца, который пишет письмо близким.
Не теряя времени, Леонид Луков обратился к композитору Никите Богословскому и поэту Владимиру Агатову. Всего за несколько часов были написаны легендарные стихи, которые потом пели и на фронте и в глубоком тылу. Чуть позже была готова и музыка.
Всенародно любимой военная песня «Темная ночь» стала после ее исполнения Бернесом, который в роли Аркадия Дзюбина – главного героя картины — поет ее ночью под гитару, в землянке с протекающей крышей, в окружении фронтовых товарищей.
Стоит отметить, что после записи песни съемка фильма пошла гораздо легче – злополучная сцена с письмом была снята с первого же дубля.
Но история песни «Темная ночь» на этом не заканчивается. При записи песни на грампластинки первая партия пластинок оказалась бракованной – был слышен посторонний шум. Как выяснилось, первая матрица была испорчена слезами техника, которая не могла сдержаться при прослушивании песни.
Слова: В. Агатов; Музыка: Н. Богословский
Темная ночь, только пули свистят по степи,
Только ветер гудит в проводах, тускло звезды мерцают...
В темную ночь ты, любимая, знаю, не спишь,
И у детской кроватки тайком ты слезу утираешь.
Как я люблю глубину твоих ласковых глаз,
Как я хочу к ним прижаться сейчас губами...
Темная ночь разделяет, любимая, нас,
И тревожная черная степь пролегла между нами.
Верю в тебя, дорогую подругу мою,
Эта вера от пули меня темной ночью хранила.
Радостно мне, я спокоен в смертельном бою,
Знаю, встретишь с любовью меня, что б со мной ни случилось.
Смерть не страшна, с ней не раз мы встречались в степи,
Вот и теперь надо мною она кружится...
Ты меня ждешь и у детской кроватки не спишь,
И поэтому, знаю, со мной ничего не случится!
История создания песни «Огонек»
19 апреля 1943 года в газете "Правда" было напечатано стихотворение Михаила Исаковского "Огонёк" с подзаголовком "песня", но ни нот, ни подстрочника не было. Музыку к стихотворению стали сочинять многие композиторы и музыканты, как известные, такие как М. Блантер, А. Митюшин, Н. Макарова, Л. Шварц, так и любители (Н. Чугунов, В. Никитенко). Однако все эти мелодии не имели ничего общего с той, с которой песня обрела популярность. Песню "Огонек" с этой мелодией пели на всех фронтах, но её автор оказался неизвестен. Впервые "Огонёк" с этой мелодией прозвучал в 1947 году в исполнении Владимира Нечаева. Были выпущены граммпластинки, на которых указывалось, что автор текста – Исаковский, а музыка – народная. Исаковский вспоминал, что многие люди пытались доказать, что именно они являются авторами музыки к песне. Была созвана специальная комиссия Союза композиторов, которая установила, что ни один из этих людей не мог написать её, а мелодия более всего похожа на танго "Стелла", автор которого также неизвестен.
Секрет воздействия "Огонька" так объясняет поэт Евгений Долматовский: "Прошли годы, и мы просто забыли обстановку военного времени. Когда враг напал на нашу страну, повсеместно – сначала до Волги, а потом и глубже, в тылах России, – было введено затемнение. На улицах – ни фонаря, окна к вечеру плотно закрывались шторами и листами черной бумаги. Затемнение придавало фронтовой характер городам и селам, как бы далеко от линии боев они ни находились. И вдруг на фронт прилетела песня "Огонек". Это было в тяжелую пору. Сейчас трудно себе представить, какое ошеломляющее впечатление произвела эта картина: уходит боец на позиции и, удаляясь, долго видит огонек в окне любимой. А люди знали: половина страны погружается ночью в непроглядную темноту, даже машины не зажигают фар, и поезда движутся черные. Вражеские самолеты не найдут цели!
Поэтический образ огонька на окошке превратился в огромный и вдохновляющий символ: не погас наш огонек, никогда не погаснет! Песня еще одной неразрывной связью скрепила фронт и тыл".
Примечательно, что в Японии "Огонёк" наряду с "Катюшей" является самой популярной русской хоровой песней.
Слова: М. Исаковский
На позиции девушка
Провожала бойца,
Темной ночью простилася
На ступеньках крыльца.
И пока за туманами
Видеть мог паренек,
На окошке на девичьем
Все горел огонек.
Парня встретила дружная
Фронтовая семья,
Всюду были товарищи,
Всюду были друзья,
Но знакомую улицу
Позабыть он не мог:
"Где ж ты, девушка милая,
Где ж ты, мой огонек?"
И подруга далекая
Парню весточку шлет,
Что любовь ее девичья
Никогда не умрет.
Все, что было задумано,
В свой исполнится срок,
Не погаснет без времени
Золотой огонек.
И становится радостно
На душе у бойца
От такого хорошего
От ее письмеца.
И врага ненавистного
Крепче бьет паренек
За советскую Родину,
За родной огонек.
История создания песни «Песенка фронтового шофера»
«Эх, путь-дорожка фронтовая…» – наверное, нет у нас в стране человека, которому были бы незнакомы эти строки. «Песенка фронтового шофера» навсегда тесно связана в нашем сознании с трудными военными дорогами, и мало кто сегодня знает, что написана песня была уже в мирное время, весной 1946 года.
Впервые песня была исполнена в «Клубе весёлых артистов» – популярной после войны радиопередаче, в которой звучали скетчи, интермедии, радостные песни. «Песенку фронтового шофера» в этой передачи исполнил Марк Бернес. Актёр не случайно выбрал для исполнения именно песню шофёра. В 1945 году на экраны страны вышел художественный фильм «Великий перелом», относящейся к так называемым «штабным фильмам». Фильм рассказывал о переломе в ходе войны – о Сталинградской битве, но события главным образом разворачивались не на полях сражения, а в штабе командующего фронтом, где проходил поединок «воинских интеллектуалов». Зрителям фильма запомнились не только военачальники, ведущие споры об обороне города, но и шофёр Минутка, роль которого исполнил Марк Бернес. В кинофильме герой Бернеса героически погиб, соединяя зубами разорванный снарядом телефонный кабель, чтобы восстановить связь с командным пунктом. Роль Бернеса была в фильме эпизодической, но очень яркой, и она запомнилась зрителям.
Слова: Б. Ласкин, Музыка: Б. Мокроусов
Через реки, горы и долины,
Сквозь пургу, огонь и чёрный дым
Мы вели машины, объезжая мины,
По путям-дорогам фронтовым.
Эх, путь-дорожка фронтовая,
Не страшна нам бомбёжка любая!
А помирать нам рановато,
Есть у нас ещё дома дела!
А помирать нам рановато,
Есть у нас ещё дома дела!
Путь для нас к Берлину, между прочим,
Был, друзья, не лёгок и не скор.
Шли мы дни и ночи, было трудно очень,
Но баранку не бросал шофёр.
Эх, путь-дорожка фронтовая,
Не страшна нам бомбёжка любая!
А помирать нам рановато,
Есть у нас ещё дома дела!
А помирать нам рановато,
Есть у нас ещё дома дела!
Может быть, отдельным штатским людям
Эта песня малость невдомёк.
Мы ж не позабудем, где мы жить ни будем,
Фронтовых изъезженных дорог.
Эх, путь-дорожка фронтовая,
Не страшна нам бомбёжка любая!
А помирать нам рановато,
Есть у нас ещё дома дела!
А помирать нам рановато,
Есть у нас ещё дома дела!
История создания песни «Журавли»
Дагестанский поэт Расул Гамзатов написал стихи по - аварски, посетив в Хиросиме памятник японской девочке, пострадавшей после атомного взрыва. Эта девочка так хотела выздороветь, что верила в поверье, по которому если человек смастерит оригами тысячу бумажных журавликов, то его желание сбудется.
Эта история вдохновила поэта написать о журавлях стихи, но когда он их писал, то думал не только о девочке, но и обо всех родных и близких ушедших в мир иной.
Переводчик Наум Гребнев, друг Гамзатова, вложил в перевод этих стихов свой военный опыт, поскольку война была для него серьёзным жизненным испытанием. Но в переводе, вместо слова "солдаты" было слово "джигиты".
Стихотворение напечатали в журнале "Новый мир" и там его увидел Марк Бернес. Оно ему настолько понравилось, что он тут же позвонил Гребневу, сказал, что хочет сделать песню, и предложил некоторые изменения в тексте, чтоб приблизить его к русскому, советскому человеку, прошедшему войну.
Гребнев со всеми предложениями Бернеса согласился и Марк Бернес обратился к композитору Яну Френкелю, песни которого он исполнял.
Через два месяца, на прослушивании новой песни "Журавли", Марк Бернес расплакался. Записывал он её будучи тяжело больным и эта песня стала последней в его творчестве.
Песня стала гимном всем погибшим солдатам в годы Великой Отечественной войны.
Слова: Р. Гамзатов (перевод на русский язык Н. Гребнев), Музыка: Я. Френкель
Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.
Они до сей поры с времен тех дальних,
Летят и подают нам голоса.
Не потому ль так часто и печально
Мы замолкаем глядя в небеса?
Летит, летит по небу клин усталый,
Летит в тумане на исходе дня.
И в том строю есть промежуток малый -
Быть может это место для меня.
Настанет день и журавлиной стаей
Я поплыву в такой же сизой мгле.
Из-под небес по-птичьи окликая
Всех вас, кого оставил на земле.
Мне кажется порою, что солдаты
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.
История создания песни «Синий платочек»
Музыкальная композиция “Синий платочек” была написана в далеком 1939 году. Ее авторы — композитор Ежи Петерсбурский, автор текста — Яков Галицкий. Мелодия была написана в Минске, после того как Петерсбурский возглавил джазовый оркестр в Беларуси — это случилось в конце 1939 года. Галицкий случайно услышал эту мелодию и написал к ней текст и уже спустя два дня песня исполнялась на сцене Станиславом Ландау. Позднее песню стали перепевать известные артисты.
У песни появился второй вариант — под впечатлением от первых дней войны Борис Ковынев написал стихи о начале военных действий. Сюжет разворачивается подобным образом: пара влюбленных расстается из-за того, что парень вынужден ехать на фронт. Они обещают друг другу быть верными, любить, даже если парень погибнет на войне. Девушка провожает своего солдата к поезду и вскоре слышит стук колес, их прощание заканчивается тем, что они машут друг другу на прощание. И в душе теплится надежда, что когда-то они снова встретятся, и их чувства вспыхнут с новой силой, они обнимут друг друга и поцелуют как прежде.
По мотиву это стихотворение было очень похожим на “Синий платочек” (и вскоре именно оно запомнилось людям), и после этого у известной песни появилось огромное количество вариантов. Народные музыканты сочиняли свои тексты, ложили их на музыку и получался еще один вариант песни.
Слова: Я. Гольденберг, Музыка: Ежи Петерсбурский (Георгий Петербургский)
Синенький, скромный платочек
Падал с опущенных плеч.
Ты провожала
И обещала
Синий платочек сберечь.
И пусть со мной
Нет сегодня
Любимой, родной,
Знаю, с любовью
Ты к изголовью
Прячешь платок голубой.
Письма твои получая,
Слышу я голос родной.
И между строчек
Синий платочек
Снова встаёт предо мной.
И мне не раз
Снились в предутренний час
Кудри в платочке,
Синие ночки,
Искорки девичьих глаз.
Сколько заветных платочков
Носим мы в сердце с собой!
Радости встречи,
Девичьи плечи
Помним в страде боевой.
За них, родных,
Любимых, желанных таких,
Строчит пулемётчик,
За синий платочек,
Что был на плечах дорогих!
Строчит пулемётчик,
За синий платочек,
Что был на плечах дорогих!
История создания песни «Москвичи»
В 1955 году в журнале «Новый мир» было напечатано стихотворение Евгения Михайловича Винокурова «Москвичи». С журналом под мышкой Марк Наумович сиганул в окно к композитору Андрею Эшпаю. Из воспоминаний А. Эшпая: «Я жил тогда на Большой Бронной, в полуподвале. Окно было открыто, и ко мне часто приходили…через окно. (Дом этот сейчас уже снесли, к сожалению…) Так вот, именно таким образом проник ко мне в квартиру и Марк Наумович. Поставил журнал на пюпитр инструмента, за которым я работал, раскрыл на нужной странице и сказал: «Прочти эти стихи. Они для тебя. Нужна музыка!» Надо сказать, что для всех нас Бернес был легендарной личностью. Но он был не только прекрасным актером и певцом, а еще обладал поразительным умением «угадывать» в стихотворных строчках будущую песню. Про это уже много написано и сказано за последние годы. А тогда… Он уселся напротив и стал ждать, словно я сочиню музыку сейчас же, при нем. Стихи меня потрясли. Они были просто снайперски из моей биографии. Я ушел на фронт с Бронной, правда, не с Малой, а с Большой. Но ведь эти улицы—рядом. На войну еще раньше ушел и мой старший брат, Валя. Он погиб в самом ее начале—в июле—августе сорок первого, между местечком Сальцы и Дно. Я проезжал те места: равнина заболоченная, низенький лесок небольшой, от пули не спрячешься — безнадежно… Он погиб во время минометного обстрела. А мама все ждала и ждала его возвращения, не верила в его гибель до последних дней… Ложилась спать всегда очень поздно. И вот этот свет лампы воспаленной в стихах Винокурова—казалось бы, очень точные слова. В них я увидел свою маму, ожидающую и перечитывающую мои и братовы письма с фронта. Я до сих пор вспоминаю маму именно в этом куплете. Все так сходилось, что буквально при нем, при Бернесе, я сыграл песню так, как что потом и осталось. Во всяком случае, основная интонация в его присутствии была найдена. Это ведь, можно сказать, какая-то тайна: музыка и слова… Еще Маяковский говорил: «Нажал — сломал…» Вот так и стихи эти высекли искру вдохновения, и тут же родился музыкальный образ, который им соответствовал. Остальное было уже, как говорится, делом техники. По-моему, Винокурову даже больше пришлось потом над этой песней работать…». Действительно, познакомившись с Винокуровым, который в 17 лет ушел на войну добровольцем, Бернес попросил поэта изменить начало стихотворения и его концовку. В результате жарких споров и родились «Москвичи» в окончательном виде. Поэт Константин Ваншенкин, позже писал, что для Винокурова «концовка песни выглядела слишком плакатно, прямолинейно, так же как для Бернеса концовка стихотворения была чересчур спокойной, статичной. Так они и остались каждый при своем мнении. И песня тоже осталась — одна из лучших песен, появившихся после войны».
Слова: Е. Винокуров, Музыка: А. Эшпай
В полях за Вислой сонной
Лежат в земле сырой
Сережка с Малой Бронной
И Витька с Моховой.
А где-то в людном мире
Который год подряд
Одни в пустой квартире
Их матери не спят.
Свет лампы воспаленной
Пылает над Москвой
В окне на Малой Бронной,
В окне на Моховой.
Друзьям не встать. В округе
Без них идет кино,
Девчонки, их подруги,
Все замужем давно.
В полях за Вислой сонной
Лежат в земле сырой
Сережка с Малой Бронной
И Витька с Моховой.
Но помнит мир спасенный,
Мир вечный, мир живой,
Сережку с Малой Бронной
И Витьку с Моховой.
История создания песни «На безымянной высоте»
Песня написана на основе реальных событий — боя 18 советских солдат 8-й роты 718 полка 139-й стрелковой дивизии 10-й армии Западного фронта под командованием лейтенанта Евгения Порошина против 300 немецких солдат в ночь с 13 на 14 сентября 1943 года на высоте 224,1 у деревни Рубеженка Калужской области.
По воспоминаниям поэта Михаила Матусовкого впервые об этом бое он услышал во время службы в газете 2-го Белорусского фронта от редактора дивизионной многотиражки Николая Чайки. Впоследствии он вспомнил об этой истории в начале 60-х годов:
Композитор Вениамин Баснер вспоминал, что музыка к песне была написана не сразу, а мелодия пришла к нему в голову в поезде: Когда третий вариант ее был забракован и поэтом, и режиссером картины «Тишина» Басовым, и старшим музыкальным редактором «Мосфильма» Лукиной. Я отчаялся, хотел вообще отказаться от этой работы. Но Басов, выслушав мои сомнения, сказал, что время еще есть, и просил продолжать поиски. Сердитый, ехал я домой, в Ленинград, и вдруг по дороге, в вагоне дневного поезда, почувствовал совершенно новую мелодию… Записать ее было нечем, не на чем — поэтому всю дорогу пел про себя, чтобы не забыть…
Слова: М. Матусовский, Музыка: В. Баснер
Дымилась роща под горою,
И вместе с ней горел закат.
Нас оставалось только трое
Из восемнадцати ребят.
Как много их, друзей хороших,
Лежать осталось в темноте
У незнакомого поселка
На безымянной высоте.
Светилась, падая, ракета,
Как догоревшая звезда.
Кто хоть однажды видел это,
Тот не забудет никогда.
Он не забудет, не забудет
Атаки яростные те
У незнакомого поселка
На безымянной высоте.
Над нами «мессеры» кружили,
И было видно, словно днем.
Но только крепче мы дружили
Под перекрестным арт-огнем.
И как бы трудно ни бывало,
Ты верен был своей мечте
У незнакомого поселка
На безымянной высоте.
Мне часто снятся все ребята —
Друзья моих военных дней,
Землянка наша в три наката,
Сосна сгоревшая над ней.
Как будто вновь я вместе с ними
Стою на огненной черте
У незнакомого поселка
На безымянной высоте.
История создания песни «Эх, дороги»
Эта песня родилась в самом конце войны. Один из ансамблей попросил поэта Льва Ошанина и композитора Анатолия Новикова сложить что-нибудь для новой программы. Задумались поэт и композитор: все, что можно написать о войне, вроде бы уже написано... Разве что попробовать рассказать о солдатах, которые идут на фронт? И они загорелись этой темой: ожидание боя, его ощущение, готовность к нему... Композитор сидел за роялем и искал музыкальное выражение чувств, картин войны, пробовал какие-то мелодические отрывки и гармонии. И в энном по счету варианте вдруг запелось: «Эх, дороги...» Вскоре появились четыре коротенькие музыкальные строчки, и на них тут же легли стихи:
Эх, дороги...
Пыль да туман,
Холода, тревоги
Да степной бурьян.
ВОСПОМИНАНИЯ ЛЬВА ОШАНИНА
В годы войны был в Москве ансамбль песни и пляски войск НКВД — второй по известности после ансамбля имени Александрова. Он отличался, в частности, тем, что создавал театрализованные программы, где все песни были связаны той или иной сюжетной канвой. Руководил им тогда режиссер С. Юткевич.
И вот в 1945 году этот ансамбль обратился к нам с А. Новиковым с просьбой написать одну или две песни для новой программы. Темы песен заранее были определены, мы получили длинный перечень их, отпечатанный на машинке.
Тогда казалось, что все, что можно было написать о войне, уже написано. И мы с Новиковым написали немало военных песен. Может быть, поэтому и увлекла нас тема, которая была сформулирована скупо: «Под стук колес», а в скобках стояло — «Солдаты едут на фронт».
Как вспоминает Ошанин, «все строчки песни оказались совсем короткими. Было очень трудно положить на них естественные и емкие слова и заставить эти слова рассказывать».
Ансамбль исполнил песню. Встретили ее восторженно, но авторы все равно были недовольны. Авторы почувствовали, чего не хватает песне, чтобы она ещё пронзительнее отразила свою тему. Песню основательно переработали, и стала она, кстати, называться не «Солдатские дороги», как сначала, не «Эх, дороги», как потом, а просто «Дороги». И хоть строка в этой песне действительно короткая и слов в ней умещается мало, но зато каждое слово весит много. Очень много.
И мне было дорого, когда наш солдат номер один — маршал Жуков, — отвечая на вопрос корреспондента «Комсомольской правды», назвал «Дороги» одной из трех лучших песен войны.
Слова: Л. Ошанин, Музыка: А. Новиков
Эх, дороги...
Пыль да туман,
Холода, тревоги
Да степной бурьян,
Знать не можешь
Доли своей,
Может, крылья сложишь
Посреди степей.
Вьется пыль под сапогами - степями, полями.
А кругом бушует пламя
Да пули свистят.
Эх, дороги...
Пыль да туман,
Холода, тревоги
Да степной бурьян.
Выстрел грянет,
Ворон кружит...
Твой дружок в бурьяне
Неживой лежит.
А дорога дальше мчится, пылится, клубится,
А кругом земля дымится -
Чужая земля.
Эх, дороги...
Пыль да туман,
Холода, тревоги
Да степной бурьян.
Край сосновый,
Солнце встает.
У крыльца родного
Мать сыночка ждет.
И бескрайними путями - степями, полями,
Все глядят вослед за нами
Родные глаза.
Эх, дороги...
Пыль да туман,
Холода, тревоги
Да степной бурьян.
Снег ли, ветер
Вспомним, друзья...
Нам дороги эти
Позабыть нельзя.
История создания песни «В лесу прифронтовом»
Положенное в основу песни стихотворение было написано на второй год ВОВ на Каме. Навеянные тишиной русского леса строки, поэт Исаковский послал своему приятелю Блантеру, с которым ранее работал над легендарной "Катюшей". Спустя несколько месяцев композиция зазвучала на радио.
Упомянутый в стихах вальс «Осенний сон» написан Арчибальдом Джойсом. Блантер намеренно стилизовал композицию под это творение британца и его же вальс«Воспоминание». Однако музыка Матвея Исааковича превосходит мелодии Джойса по выразительности, красоте и интонационной наполненности.
- В лирических песнях, написанных нами в годы войны, мы пытались дать солдатам возможность “пообщаться” с близкими, выразить сокровенные думы своим находящимся за тридевять земель невестам, подругам, сестрам и женам, - вспоминал впоследствии композитор.
При этом “В лесу прифронтовом” нашлось место не только вальсовой лирике, но и высоким гражданским чувствам, мужественности и призыву к борьбе с оккупантом.
Песня «В лесу прифронтовом» вышла в свет в 1943-м. Первым ее исполнителем был Ефрем Флакс. После него композиция "прописалась" в репертуаре Георгия Виноградова, оркестра Наркомата обороны, Ивана Козловского, Тамары Синявской, Ансамбля песни и пляски Сов. Армии и др.
Слова: М. Исаковский, Музыка: М. Блантер
С берёз неслышен, невесом
Слетает жёлтый лист.
Старинный вальс «Осенний сон»
Играет гармонист.
Вздыхают, жалуясь, басы,
И, словно в забытьи,
Сидят и слушают бойцы,
Товарищи мои.
Под этот вальс весенним днём
Ходили мы на круг,
Под этот вальс в краю родном
Любили мы подруг.
Под этот вальс ловили мы
Очей любимых свет.
Под этот вальс грустили мы,
Когда подруги нет.
И вот он снова прозвучал
В лесу прифронтовом,
И каждый слушал и молчал
О чём-то дорогом.
И каждый думал о своей,
Припомнив ту весну,
И каждый знал – дорога к ней
Ведёт через войну.
Пусть свет и радость прежних встреч
Нам светят в трудный час.
А коль придётся в землю лечь,
Так это только раз!
Но пусть и смерть в огне, в дыму
Бойца не устрашит,
И что положено кому,
Пусть каждый совершит.
Так что ж, друзья, коль наш черёд,
Да будет сталь крепка!
Пусть наше сердце не замрёт,
Не задрожит рука.
Настал черёд, пришла пора,
Идём, друзья, вперёд!
За всё, чем жили мы вчера,
За всё, что завтра ждет!
С берёз неслышен, невесом
Слетает жёлтый лист.
Старинный вальс «Осенний сон»
Играет гармонист.
Вздыхают, жалуясь, басы,
И, словно в забытьи,
Сидят и слушают бойцы,
Товарищи мои.
История создания песни «Алеша»
Есть на болгарской земле старинный город Пловдив. За свою более чем тысячелетнюю историю он был свидетелем многих событий. О них могут рассказать его улицы, дома, памятники. Один их них – величественный Холм освободителей. Его венчает восемнадцатиметровая фигура советского солдата, высеченная из гранита, — памятник советским воинам, освободившим город и всю страну от фашизма. Открыт он был в 1957 году, в канун 40-летия Великого Октября. Автор его — болгарский скульптор Васил Радослов. К постаменту ведут сто широких ступеней, по которым часто торжественным строем, волнуясь, поднимаются болгарские ребятишки, вступающие в пионеры. К нему приходят возложить цветы в день свадьбы счастливые молодожены. Место это священно и дорого для каждого болгарина.
Осенью 1962 года в Болгарию приехал советский композитор Эдуард Савельевич Колмановский. Ему рассказали о том, как в сентябре 1944 года жители города с букетами роз встречали своих освободителей и как один из солдат сказал, что, пока его руки смогут держать оружие, розы никогда больше не будут обрызганы кровью. Народная память сохранила и имя солдата — ласковое, певучее русское имя Алеша. С розами он и увековечен в камне.
Возвратившись домой, композитор поделился своими впечатлениями о том, что видел и слышал В Болгарии, с поэтом Константином Яковлевичем Ваншенкиным, давним своим соавтором, показал ему фотографию памятника советским воинам — «Алеши».
«Стихи родились очень быстро, на едином дыхании, — вспоминает поэт. — Тема ведь родная, близкая. Я прошел войну, воевал в Венгрии, в Австрии, в Чехословакии, потерял много боевых друзей, товарищей по оружию, мог погибнуть и сам. Если написано о том, что выстрадано и дорого, это находит отзвук в сердцах людей. А тема войны для нас всегда кровоточаща.
До 1971 года мне не удавалось побывать в Болгарии, хотя и очень хотелось. А когда я впервые туда приехал и увидел «Алешу», когда увидел его громадные сапоги из камня, гимнастерку… я чувствовал себя так, будто встретился со старым и близким другом…»
Песня “Алеша” — это раздумье о подвиге советского воина, баллада, в которой гражданственность сочетается с лирической интонацией. Впервые песня «Алеша» была опубликована в 1966 году в журнале «Старшина—сержант» (сегодня он называется «Знаменосец») в выпуске, посвященном советско-болгарской дружбе.
Прекрасную песню эту включил в свой репертуар Краснознаменный ансамбль песни и пляски Советской Армии имени Александрова, и в 1967 году краснознаменцы привезли ее в Болгарию. Там, в Пловдиве, у подножия памятника «Алеше», в присутствии многих тысяч слушателей состоялось ее первое исполнение.
С огромным успехом исполнил «Алешу» Московский хор молодежи и студентов на Всемирном фестивале молодежи и студентов в Софии.
Для наших, советских слушателей песню эту по-настоящему «открыли» болгарские певцы, замечательный дуэт — Маргарет Николова и Георги Кордов.
«Алеша»
Слова: К. Ваншенкин, Музыка: Э. Колмановский
Белеет ли в поле пороша
Пороша пороша
Белеет ли в поле пороша
Иль гулкие ливни шумят
Стоит над горою Алеша
Алеша Алеша
Стоит над горою Алеша
В Болгарии русский солдат
И сердцу по-прежнему горько
По-прежнему горько
И сердцу по-прежнему горько
Что после свинцовой пурги
Из камня его гимнастерка
Его гимнастерка
Из камня его гимнастерка
Из камня его сапоги
Немало под страшною ношей
Под страшною ношей
Немало под страшною ношей
Легло безымянных парней
Но то что вот этот - Алеша
Алеша Алеша
Но то что вот этот - Алеша
Известно
Болгарии всей
К долинам покоем объятым
Покоем объятым
К долинам покоем объятым
Ему не сойти с высоты
Цветов он не дарит девчатам
Девчатам девчатам
Цветов он не дарит девчатам
Они ему дарят цветы
Привычный как солнце и ветер
Как солнце и ветер
Привычный как солнце и ветер
Как в небе вечернем звезда
Стоит он над городом этим
Над городом этим
Стоит он над городом этим
Вот так и стоял он всегда
Белеет ли в поле пороша
Пороша пороша
Белеет ли в поле пороша
Иль гулкие ливни шумят
Стоит над горою Алеша
Алеша Алеша
Стоит над горою Алеша
В Болгарии русский солдат.
История создания песни «Давай закурим»
Осенью 1941 года на Южном фронте очень рано выпал снег, а после, вдруг неожиданно потеплело, дороги раскисли и превратились в грязь. Именно в это время наши войска предприняли контрудар под Ростовом-на-Дону, в результате которого был освобожден этот город, а гитлеровские войска потерпели первое крупное поражение, и не смогли пробиться к кавказской нефти. Потому первоначально «Давай закурим» в стихотворении Ильи Фенкеля начиналась так:
«Теплый ветер дует, развезло дороги,
И на Южном фронте оттепель опять.
Тает снег в Ростове, тает в Таганроге,
Эти дни когда-нибудь мы будем вспоминать».
Позже к стихам Фенкеля добавилась музыка Модеста Табачникова и в таком виде композитор отнес её в отдел пропаганды Южного фронта. Бригадный комиссар Рюмин, возглавлявший отдел пропаганды и агитации Южного фронта, которому композитор принес и пропел эту песню, тоном, не терпящим возражений, заявил: «Никому эта твоя песня не нужна. Что это я буду вспоминать про то, что ты дал мне закурить? Вот если бы снарядами поделился или автоматный диск с патронами передал бы, тогда другое дело». И все-таки в канун нового 1942 года премьера песни состоялась. Исполнил её ансамбль песни и пляски Южного фронта. Тогда же её напечатала фронтовая газета, потом «Комсомольская правда». И пошла песня гулять по свету. 21 февраля 1943 года песня «Давай закурим!» впервые прозвучала в исполнении Клавдии Шульженко в её театрализованной программе «Города-герои» на сцене московского Театра сатиры. К тому времени войска наши уже разгромили немцев под Сталинградом, линия фронта резко изменилась, и певица решила видоизменить зачин песни. В песне уже не упоминались ни Южный фронт, ни Ростов, ни Таганрог, о которых шла речь в изначальном её варианте. Обновленная песня победно прошлась по всем фронтам и добралась до самого Берлина.
Слова М. Табачников, Музыка И.Френкель
О походах наших, о боях с врагами
Долго будут люди песни распевать,
И в кругу с друзьями часто вечерами
Эти дни когда-нибудь мы будем вспоминать.
Припев:
Об огнях-пожарищах,
О друзьях-товарищах
Где-нибудь, когда-нибудь мы будем говорить.
Вспомню я пехоту,
И родную роту,
И тебя за то, что ты дал мне закурить.
Давай закурим, товарищ, по одной,
Давай закурим, товарищ мой.
А когда не будет немцев и в помине,
И к своим любимым мы придем опять,
Вспомним, как на запад шли по Украине...
Эти дни когда-нибудь мы будем вспоминать.
Припев:
Об огнях-пожарищах,
О друзьях-товарищах
Где-нибудь, когда-нибудь мы будем говорить.
Вспомню я пехоту,
И родную роту,
И тебя за то, что ты дал мне закурить.
Давай закурим, товарищ, по одной,
Давай закурим, товарищ мой.
Давай закурим, товарищ, по одной,
Давай закурим, товарищ мой.
История создания песни «У деревни Крюково»
Популярная в СССР песня о сражении под Москвой в 1941 году, написанная поэтом Сергеем Островым и композитором Марком Фрадкиным в 1974 году под впечатлением подвига красноармейцев, удерживавших ценой своей жизни последний рубеж перед Москвой.
Из воспоминаний Острового:
– Творческий поэтический процесс – тайна за семью печатями. Сплав знаний, эмоций, вдохновения дают толчок для рождения стихов. В 1974 году на меня вдруг нахлынули военные воспоминания, и я написал стихотворение «У деревни Крюково». В Александровском саду близ Арсенальной башни уже давно прописался памятник «Могила Неизвестного солдата», куда был перенесен прах Неизвестного солдата с 40-го километра Ленинградского шоссе.
Безусловно, я об этом знал, бывал у могилы «Неизвестного солдата», но вот выплеснулось всё это в один из вечеров, спустя восемь лет после открытия памятника, и я написал стихотворение «У деревни Крюково».
Сам я воевал на северо-западном направлении. Ушел на войну добровольцем в первые военные дни в июле 1941 года. Шли мы из Москвы в сторону Калинина мимо деревень и поселков, и провожали нас тысячи глаз с печалью и надеждой. О войне много написано в стихах и прозе. Трудно что-то новое сказать. Тем не менее, я хочу вспомнить, что враг в первые военные месяцы превосходил нас не морально, а материально. Под Вязьмой нас окружили фашисты. У них были танки, а у нас – ничего. И нам комиссар сказал: «Ребята, гремите котелками, кричите ура!». У нас была одна винтовка на десять воинов. А потом, когда меня «выдернули» из окопов и как писателя отправили во фронтовую газету, я многое повидал на полях сражений…
Стихотворение «У деревни Крюково» мне самому понравилось, и я почувствовал, что оно может стать песней. Позвонил известному композитору-песеннику, лучшему мелодисту Марку Фрадкину, с которым многие годы плодотворно сотрудничал. Ему стихотворение тоже понравилось, и он забрал его. Прошло какое-то время; я, честно говоря, забыл об этом, но однажды мне позвонил Марк и попросил быстрее приехать, прослушать новую песню.
Я приехал к нему, он сел за рояль и сам исполнил песню «У деревни Крюково». Я понял, что эта песня, как принято говорить, обречена на успех. Ее исполняли по радио и на концертах, а почта стала приносить мне огромное количество писем. Самое интересное было то, что каждый корреспондент в своем письме утверждал, что написана песня про ту деревню Крюково, где воевал он сам или воевал его отец – «лейтенант израненный…».
Как-то я получил письмо с Украины, ну, наверное, страниц на двадцать, в котором женщина рассказала мне о жизни своего отца, убежденная в том, что последние его дни описаны в моей песне. Пришлось ее огорчить – образ Солдата у меня собирательный, хотя отталкивался я от реальной жизни.
Слова С. Островой, Музыка М. Фрадкин
Шёл в атаку яростный сорок первый год,
У деревни Крюково погибает взвод.
Все патроны кончились, больше нет гранат,
Их в живых осталось только семеро
Молодых солдат.
Их в живых осталось только семеро
Молодых солдат.
Лейтенант израненый прохрипел: "Вперед",
У деревни Крюково погибает взвод.
Но штыки горячие бьют не наугад,
Их в живых осталось только семеро
Молодых солдат.
Их в живых осталось только семеро
Молодых солдат.
Будут плакать матери ночи напролёт,
У деревни Крюково погибает взвод.
Не cдадут позиции, не уйдут назад,
Их в живых осталось только семеро
Молодых солдат.
Их в живых осталось только семеро
Молодых солдат.
Отпылал пожарами тот далёкий год,
У деревни Крюково шёл стрелковый взвод.
Отдавая почести, замерев стоят
В карауле у холма печального
Семеро солдат.
В карауле у холма печального
Семеро солдат.
Так судьбой назначено, чтобы в эти дни
У деревни Крюково встретились они.
Где погиб со славою тот беcсмертный взвод,
Там шумит, шумит сосна высокая,
Птица гнёзда вьёт.
Там шумит, шумит сосна высокая,
Птица гнёзда вьёт.
История создания песни «10-й наш десантный батальон»
Фильм «Белорусский вокзал» режиссировал Андрей Смирнов. По его желанию автором песни должен был стать человек, принимавший участие в войне. Поэт-фронтовик Булат Окуджава долго не хотел соглашаться, объясняя свой отказ переходом на прозу. Но после просмотра Булатом Шалвовичем материала, отснятого на тот момент, он дал согласие.
Слова были подобраны поэтом очень быстро, также как и соответствующая им мелодия. Хотя ему было известно, что работа над музыкой поручена композитору Альфреду Шнитке. Он поэтому и не решался попросить о принятии его варианта. Изначально, прослушиванием песни занялись Смирной и Шнитке вместе с людьми, входившими в состав съёмочной группы. Чувствуя робость перед Шнитке, бард одним пальцем приступил к проигрыванию на рояле мелодии, сопровождающейся пением. Его голос от волнения дрожал, а по окончанию автор начал было искать оправдание своей, якобы, не удавшейся музыке. Он стремился убедить присутствующих в том, что ему так проще было заниматься написанием слов. Но Шнитке попросил барда спеть ещё раз, так как, по его мнению, музыка получилась… Приободрённый Окуджава стал петь, а присутствующие начали ему подпевать.
Затем приступили к съёмке эпизода, который запомнился впоследствии зрителям звучанием этой песни. Её пела Нина Ургант. С каждым проделанным дублем она плакала во время исполнения произведения. Актрисе досталась роль бывшей медсестры батальона десантников. Подняв неожиданно глаза — мокрые от слёз, перед собой она увидела плачущих в обнимку Папанова, Леонова, Глазырина и Сафонова. По просьбе режиссёра, Нина в кадре не должна была плакать, а вот мужчинам он разрешил прослезиться: «Это страшнее». Был снят единственный дубль, когда Ургант сдержала слёзы. Именно ему и удалось войти в фильм.
Слова Б. Окуджава, Музыка Б. Окуджава
Здесь птицы не поют,
Деревья не растут,
И только мы, плечом к плечу
Врастаем в землю тут.
Горит и кружится планета,
Над нашей Родиною дым,
И значит, нам нужна одна победа,
Одна на всех - мы за ценой не постоим.
Одна на всех - мы за ценой не постоим.
Нас ждет огонь смертельный,
И все ж бессилен он.
Сомненья прочь, уходит в ночь отдельный,
Десятый наш десантный батальон.
Десятый наш десантный батальон.
Лишь только бой угас,
Звучит другой приказ,
И почтальон сойдет с ума,
Разыскивая нас.
Взлетает красная ракета,
Бьет пулемет неутомим,
И значит нам нужна одна победа,
Одна на всех - мы за ценой не постоим.
Одна на всех - мы за ценой не постоим!
Нас ждет огонь смертельный,
И все ж бессилен он.
Сомненья прочь, уходит в ночь отдельный,
Десятый наш десантный батальон.
Десятый наш десантный батальон.
От Курска и Орла
Война нас довела
До самых вражеских ворот.
Такие, брат, дела.
Когда-нибудь мы вспомним это,
И не поверится самим.
А нынче нам нужна одна победа,
Одна на всех - мы за ценой не постоим.
Одна на всех - мы за ценой не постоим!
Нас ждет огонь смертельный,
И все ж бессилен он.
Сомненья прочь, уходит в ночь отдельный,
Десятый наш десантный батальон.
Десятый наш десантный батальон.
История создания песни «Соловьи»
Наверно любой автор желает, чтобы его песня стала народной и наверно в этом вопросе Василий Соловьев-Седой и Алексей Фатьянов, как раз и получили всенародную любовь и признание, в том числе и благодаря их песне «Соловьи».
История появления песни «Соловьи», нельзя сказать, что была обыденной.
Сами стихи Соловьевым-Седым, были задуманы во время выступлений на фронте, куда он выезжал, вместе с ансамблем, очень часто и поводом оказался случай, когда один из бойцов в присутствии поэта посетовал, что «Опять «соловьи» приехали, опять спать не дадут…»
Конечно сон на фронте всегда высоко ценился и Василий Павлович Соловьев-Седой запомнил этот случай и уже несколько позже в Москве, когда поэт в одной из гостиниц, в 1944 году , встретил своего знакомого композитора Алексея Фатьянова, находившегося в отпуске после ранения, то зачитал ему свой стих.
Фатьянов высоко оценил как сам текст, так и его мелодичность и в течении двух суток написал к нему музыку.
Первыми исполнителями «Соловьев», был дуэт авторов — Соловьев-Седой и Фатьянов. При прослушивании новой песни, обитатели гостиницы, во главе с генералом Соколовым порекомендовали в тексте: «Соловьи, соловьи, не тревожьте ребят» слово «ребят», заменить на «солдат», так писатели и сделали.
Собственно песня «Соловьи», сразу пришлась по душе как на фронте, так и в тылу. Кстати, эту песню очень любил маршал Жуков.
Слова А. Фатьянов, Музыка В. Соловьев-Седой
Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат,
Пусть солдаты немного поспят,
Немного пусть поспят.
Пришла и к нам на фронт весна,
Солдатам стало не до сна -
Не потому, что пушки бьют,
А потому, что вновь поют,
Забыв, что здесь идут бои,
Поют шальные соловьи.
Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат,
Пусть солдаты немного поспят,
Немного пусть поспят.
Но что война для соловья!
У соловья ведь жизнь своя.
Не спит солдат, припомнив дом
И сад зеленый над прудом,
Где соловьи всю ночь поют,
А в доме том солдата ждут.
Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат,
Пусть солдаты немного поспят,
Немного пусть поспят.
А завтра снова будет бой, -
Уж так назначено судьбой,
Чтоб нам уйти, недолюбив,
От наших жен, от наших нив;
Но с каждым шагом в том бою
Нам ближе дом в родном краю.
Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат,
Пусть солдаты немного поспят.
Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат,
Пусть солдаты немного поспят.
История создания песни «Вечер на Рейде»
Почему-то мало кто знает, что официальное название песни «Вечер на рейде», зато слова «Прощай, любимый город» наверняка каждый не только неоднократно слышал, но и подпевал.
Время создания: официально считается, что песня была создана в августе 1941 года (в первые месяцы Великой Отечественной войны), однако существуют свидетельства, что она была написана несколько раньше, еще до начала войны.
В результате песня официально считается одной из самых первых военных песен.
Родилась песня в Ленинграде, который уже в первые месяцы войны стал прифронтовым городом.
Об истории создания этой песни существуют воспоминания самого композитора Василия Павловича Соловьева-Седого, многократно цитируемые авторами различных статей о появлении ставшей такой знаменитой песни. Композитор рассказывал:
— В августе 1941 года вместе с группой композиторов и музыкантов мне пришлось работать на погрузке в Ленинградском порту. Стоял чудесный вечер, какие бывают, мне кажется, только у нас на Балтике. Невдалеке на рейде стоял какой-то корабль, с него доносились к нам звуки баяна и тихая песня. Мы как раз кончили нашу работу и долго слушали, как поют моряки. У меня возникла мысль написать об этом тихом, чудесном вечере, неожиданно выпавшем на долю людей, которым завтра, может быть, предстояло идти в опасный поход, в бой. Возвратившись из порта, я сел сочинять эту песню….
Тогда же композитор придумал ставшие бессмертными слова: «Прощай, любимый город!» — и стал сочинять музыку. В словах дальше этой строчки дело не продвинулось. И он подключил к работе своего друга поэта Александра Дмитриевича Чуркина, с которым они к тому времени создали уже немало совместных песен.
Поэт А. Д. Чуркин вспоминал:
Композитор сел за рояль, и полилась взволнованная широкая мелодия.
— Начать надо так: «Прощай, любимый город…», — сказал Соловьев-Седой.
Я «подкинул» вторую строку: «Уходим в море скоро». Композитор зачеркнул:
— Нет. «Уходим завтра в море…».
Я согласился, но поспорил немного из-за рифмы:город — море — совсем не рифма. Василий Павлович сказал, что рифма в данном случае не имеет существенного значения. Вместе мы сочинили и продолжение: «И ранней порой мелькнет за кормой знакомый платок голубой…»
Родилась песня.
Однако не всё с ней обстояло просто и гладко.
Завершив работу над песней, авторы отправились с нею на улицу Зодчего Росси, где располагалось Ленинградское отделение Союза композиторов.
Союз композиторов песню не одобрил. Какая-то она не патриотическая, не зовущая на бой с неисчислимыми врагами советской власти, к борьбе за коммунизм во всем мире, к построению светлого будущего… Вот что должно быть в настоящей советской песне! А тут — какая-то лирическая задушевность про то, что «мелькнет платок голубой»… В итоге песню определили как «упадочную и минорную», совершенно не достойную советских слушателей. Разрешения на исполнение не было получено.
А дальше композитор Соловьев-Седой рассказывал в своих воспоминаниях, что не рекомендованную к исполнению песню он сам спел зимой 1942 года, когда ездил выступать с фронтовой бригадой, уже после концерта — ни в коем случае не во время концерта! — ни боже мой! — а в кругу бойцов, в солдатской землянке под Ржевом, и песня так понравилась солдатам, что они ее стали повторять и запели сами…
Однако есть неоспоримые свидетельства, что дело было не так…
Расстроенный плохим приемом своего произведения в Союзе композиторов, Соловьев-Седой решил заглянуть по дороге домой к старым своим друзьям — в Центральный ансамбль Военно-Морского Флота, созданный в Ленинграде незадолго до войны и руководимый композитором И. О. Дунаевским. Самого Дунаевского тогда в Ленинграде не было, и Соловьева-Седого встретил тогдашний начальник ансамбля М. И. Вайнер. Вот его воспоминания: «Хорошо помню тот памятный визит к нам Василия Павловича. Был он взволнован и возбужден. Вдвоем с хормейстером ансамбля Герчиковым уединились они в осиротевшем кабинете художественного руководителя, долго о чем-то говорили. А потом до меня донеслись звуки рояля и негромкое пение. Незнакомый напев, задушевный, волнующий, заставил отложить все дела. Это был „Вечер на рейде“… Мы эту песню сразу приняли, разучили и стали везде исполнять».
Конечно, рассказать в официальных воспоминаниях эту историю — о том, как он нарушил указание Союза советских композиторов, — В. П. Соловьев-Седой просто не мог — его бы обвинили в самых тяжких по тому времени политических грехах против режима: разве ж можно было открыто выразить недовольство такой почтенной организацией, как Союз советских композиторов! Вот и «запустил» версию о солдатах, самих — без разрешения, без цензурного доизволения — запевших его песни. А солдаты — это народ, а против народа режим не пойдет…
Но есть и еще одна версия — что песня эта вовсе не военная, а сочинена она была перед самой войной. Об этом свидетельствуют и стихи, в которых слово «война» вообще не упоминается. Это лирическая песня о любви, о необходимости расставания любимых, которым предстоит долго ждать встречи…
Так что вся эта задушевная история относится не к августу 1941 года, а произошла она несколькими месяцами раньше.
По всей видимости, песня действительно родилась в 1941 году, только не в августе, а весной — то есть до войны.
Спасенную «обходным путем» песню стали включать в свой репертуар разные исполнители, но выступали с ней в гастрольных поездках, подальше от Москвы и Ленинграда.
По воспоминаниям куплетиста Владимира Коралли, мужа знаменитой певицы Клавдии Шульженко, эта песня уже исполнялась до Великой Отечественной войны; а в день начала войны, 22 июня 1941 года, Шульженко выступала на гастролях в Ереване, где вечером и спела: «Прощай, любимый город…»:
«За такой короткий срок мы не смогли, конечно, приготовить ни одного нового номера. Но все наши старые номера словно преобразились. Если номер был шутливый, то он становился символом нашего жизнелюбия и веры в победу. А лирические песни „Вечер на рейде“ и „Мама“ приобретали суровый, военный смысл…» (Я люблю тебя, жизнь: Песни на все времена. Сост. Л. Сафошкина, В. Сафошкин. М.: Изд-во Эксмо, 2004, стр. 74).
А вот с началом Великой Отечественной войны опальная песня о расставании любящих людей зазвучала действительно как военная. Не просто расставание с любимыми ждало моряков — они отправлялись на фронт. Вот что зазвучало в песне с началом войны: то, чего раньше в ней не предполагалось.
И уже тогда она «зашагала» по стране и стала восприниматься как военная песня. А авторы лишь поддерживали эту версию, оформив прохождение цензуры задним числом уже в Москве, в Центральном отделении Союза композиторов как на песню военного времени.
Песню упоминал командир партизанского отряда Герой Советского Союза Д. Медведев в своей книге «Это было под Ровно»: «Праздник закончился концертом партизанской самодеятельности. Началось с хорового пения. „Прощай, любимый город!“ — эту песню знали все. Запевали несколько голосов, весь наш ансамбль подхватывал».
Популярность «Вечера на рейде» была столь велика в годы войны, что появились различные варианты и переделки песни. Пехотинцы переделали по-своему: вместо «море» пели «поле» — «Уходим завтра в поле…». В вечно неспокойном, никому не нужном, но всеми желаемом Крыму переиначили на свой лад: «Прощай, любимый город! Уходим завтра в горы…».
Задушевная песня о расставании звучит до сих пор, пережив своих авторов, в исполнении новых поколений певцов.
Слова А. Чуркин, Музыка В. Соловьев-Седой
Споемте, друзья, ведь завтра в поход
Уйдем в предрассветный туман.
Споем веселей, пусть нам подпоет
Седой боевой капитан.
Припев:
Прощай, любимый город!
Уходим завтра в море.
И ранней порой
Мелькнет за кормой
Знакомый платок голубой.
А вечер опять хороший такой,
Что песен не петь нам нельзя.
О дружбе большой, о службе морской
Подтянем дружнее, друзья!
Припев.
На рейде большом легла тишина,
А море окутал туман.
И берег родной целует волна,
И тихо доносит баян:
Припев.
История создания песни «Последний бой»
Эта песня была написана Михаилом Ножкиным во время съемок фильма «Освобождение», где Ножкин исполнил роль командира штурмовой роты. Первый фильм киноэпопеи вышел на экраны в 1969 году.
Когда снимали фильм «Освобождение», Михаил Иванович вспомнил, как во время войны жил во дворе Яузской больницы, одной из старейших в Москве. «Меня ставили на табуретку, — рассказывает Михаил Иванович, — я читал стихи, пел народные песни, частушки, плясал. Помню, как чья-то рука вдруг протягивала мне кусочек сахара или хлеба. И помню прекрасно эту огромную востребованность песни. И двор наш пел, и семья пела, и страна пела. И люди говорили о чем угодно, только не о войне, хорошие, светлые люди. Как-то так получилось, просто вспомнил вот этих ребят в госпитале…»
Мы так давно, мы так давно не отдыхали,
Нам было просто не до отдыха с тобой,
Мы пол-Европы по-пластунски пропахали,
И завтра, завтра, наконец, последний бой.
Еще немного, еще чуть-чуть,
Последний бой, он трудный самый.
А я в Россию, домой хочу,
Я так давно не видел маму...».
Песня Михаила Ножкина «Последний бой», которая звучит в фильме «Освобождение» , сразу получила необыкновенное признание, популярность в народе.
Слова, музыка М. Ножкин
Мы так давно, мы так давно не отдыхали.
Нам было просто не до отдыха с тобой.
Мы пол-Европы по-пластунски пропахали,
И завтра, завтра, наконец, последний бой.
Припев:
Еще немного, еще чуть-чуть,
Последний бой – он трудный самый
А я в Россию, домой хочу,
Я так давно не видел маму!
Четвертый год нам нет житья от этих фрицев,
Четвертый год соленый пот и кровь рекой.
А мне б в девчоночку в хорошую влюбиться,
А мне б до Родины дотронуться рукой.
Последний раз сойдемся завтра в рукопашной,
Последний раз России сможем послужить,
А за нее и помереть совсем не страшно,
Хоть каждый все-таки надеется дожить!
История создания песни «Майский вальс»
Песня была написана 1985 году в честь освобождения города Вена от фашистов. Эта прекрасная музыкальная композиция посвящена героям Венской военной операции. Герои освободители принесли к городу на Дунае долгожданный мир и спокойствие. Советские воины подарили майскую победу.
В Майском вальсе описывается победа весны, которую получил и могучий Дунай. Мир принес улыбки на лица Венских горожан. Даже сам Штраус был бы рад тому, что эта европейская столица классической музыки получила вместе со свободой и прекрасную песню в посвящение. Радуется все вокруг, радуется и Россия, что подарила свободу европейцам. Очистив от фашистской нечисти этот прекрасный город, воины могут гордиться собой.
Данный вальс был создан двумя отечественными деятелями искусства. Музыку сочинил талантливый композитор И. Лученок, а стихи к песне написал поэт М. Ясень.
«Народная» версия
В одном из домов освобождённой Вены советские солдаты обнаружили почти не пострадавшее пианино. Кто-то из воинов, умевший играть, открыл крышку, попробовал наиграть «Венский вальс». Получилось. И вдруг откуда-то, словно из-под земли, донеслись звуки скрипки — играли ту же самую мелодию. Не сразу, но удалось найти вход в подвал, откинули завалы — и помогли оттуда выбраться хозяину дома — музыканту — со всей его семьёй.
Австрийцы были удивлены, что советские солдаты знают музыку их Родины. Но попробовали подыграть — кто на чём мог. Вскоре с улицы присоединился аккордеон. Потом гитара — это музыку услышали проходящие мимо пехотинцы.
А вскоре прямо на улице играл сборный оркестр — скрипки, гармони, гитары, балалайки, контрабас, то самое пианино — его вытащили совместными усилиями. Играли музыку самую разнообразную, пели, плясали — Вена праздновала освобождение. Советские солдаты возлагали цветы к памятнику Иоганну Штраусу. Может, это событие и послужило мотивом для написания «Майского вальса»?
Официальная версия
Песня родилась более 30 лет назад. Более 30 лет назад заглянул в дом композитора поэт-фронтовик Михаил Ясень и положил на стол стихотворение.
«Поэт долгое время работал над патриотическим стихотворением, положенным в основу песни. Юношеские переживания с фронтовых дорог подсказывали ритм и тональность художественных строк. Конец Великой Отечественной войны он встретил в Германии. Там и родился замысел поэтически отобразить личное и общечеловеческое, ведь война оставила след в судьбах людей всей планеты».
Когда советские войска освобождали Австрию, автору слов артиллеристу Михаилу Гольдману, известному как Михаил Ясень, был 21 год. «Я видел смерть не раз, смотрел в глаза убитых врагов и видел мёртвых наших бойцов… Вот почему родились мои песни о войне и Победе». За почти полвека творческой деятельности Михаил Ясень сочинил на русском и белорусском языках около сотни стихов о войне, многие из которых стали песнями. Среди них и «Майский вальс», который стал любимым и популярным.
Текст стихотворения сразу понравился Игорю Лученку, лёг на душу. Буквально через несколько дней мелодия была готова. «Я многим обязан Михаилу Ясеню. Вообще, в таком непростом деле, как создание песни, многое зависит от текста. Талантливый, сердечный стих воспламеняет композитора, вызывает у него горячие ответные чувства, дает толчок творческой мысли».
Когда отгремели последние залпы войны, композитору Игорю Лученку не было ещё и 7 лет, тем не менее, он познал на себе, что такое война. Свою боль за судьбу родного народа автор перенёс в музыку: необычные монументальные фигуры, высокая мысль о победе прекрасного, о вечности бытия и непобедимости Человека-трударя, характерное романтическое возвышение позитивных образов — просматриваются во фрагментах произведения. Музыка И.Лученка, в которой органично объединились лирическая мелодийность белорусского края и общественно-патриотические интонации, получила могучий духовный заряд.
Музыкальными средствами Игорь Лученок талантливо раскрыл смысл стихотворения, его художественную образность и создал оригинальное национальное произведение.
В новом вокальном произведении на обычной, раненой, как и люди, гармони солнечными звуками вальса солдат-музыкант радовал присутствовавших на улицах Вены, которая в ХVІІІ-ХІХ вв. считалась музыкальной столицей Европы. Мир принёс улыбки на лица венских горожан. Даже сам Штраус был бы рад тому, что эта европейская столица классической музыки получила вместе со свободой и прекрасную песню-посвящение, которая поразила и мягким ритмом, и той историей, что заключалась в тексте.
Волга и Дунай… Последний бастион, за которым не было для советского солдата земли, и река, протекающая по десятку стран, землю которых в течение нескольких лет топтал фашистский сапог. Именно такое сравнение в песне «Майский вальс», написанной в год 40-летия Победы:
Как будто он волжские видел разливы,
Как будто Отчизну обнял…
«Своеобразно воспринимается Дунай в песне. Он выступает символом мира, дружбы и любви. Река берет начало в южной Германии и полноводным течением духовно
объединяет народы Австрии, Словакии, Венгрии, Хорватии,Сербии, Болгарии, Румынии, Молдовы, Украины. И движение её течения — как и ритм вальса: спокойно-величественное, нежно-элегантное, а кое-где и быстрое, стремительное».
Песня-праздник. Так можно охарактеризовать это произведение. Весной 45-го подводился итог 4-летней войны, которая принесла трагедию в каждый дом, разрушения городов, уничтожение памятников, разграбление музеев. Праздник освобождения Вены стал возможным только после того, как столицу Австрии полностью очистили от фашистов войска 3-го Украинского фронта. «Радость победы искристой волной промчалась по планете в майские дни — в тот период, когда земля, словно в фату, наряжается в цветение и радуется окончательной победе над зимним северным ветром. (Поэт обижался, когда в заголовке песни вальс называли „венским“, ведь „майский“ — более широкое по значимости: охватывает всю Европу, над которой может царствовать только Солнце)». А, слушая песню, мы ощущаем краски, которые «яркий, солнечный май» разбрасывает на многострадальный «голубой Дунай». «В душе поэта выкристаллизовывался образ — символ несокрушимости созидательного духа, который воплотился в музыке. Именно музыка очень тонко передает все эмоциональные переживания, раскрывает смысл нашего существования. А музыка, объединяющая все народы, в песне предстает в облике вальса».
Кем был солдат, который играл на «старой израненной в битвах гармони» перед собравшимися его послушать жителями «Вены спасенной»? Этим гармонистом мог быть любой из тысяч солдат, принесших свободу народам Европы. Сейчас это выяснить почти невозможно. А какой вальс исполнял солдат? Возможно, это были «Волны Дуная», а может «В лесу прифронтовом». Об этом в песне не сказано, только мы слышим такие слова:
Легко вдохновенно и смело
Солдатский вальс этот звучал,
И Вена кружилась и пела,
Как будто сам Штраус играл.
Стал народным «Майский вальс». Песню поют не только в нашей стране, а и в Европе, и в Америке. Она звучит в эфире, со сцен, её исполняет молодёжь и ветераны, ведь с первых же строчек эта песня запала в сердца многих, кто прошёл Европу и брал Вену и Берлин. Как точно композитор и автор слов прочли то настроение и воспоминания, которые ветераны хранят в своём сердце.
Война была трагедией, но именно она позволила проявить все лучшее в народе — стойкость и мужество, единство и сплоченность перед лицом врага, трудолюбие и самоотверженность, талант инженеров и полководцев, воинскую доблесть и любовь к Родине. Именно эти качества позволили победить врага. В каждой семье — судьба и история дедов и прадедов, отстоявших свободу. Победа — это праздник, который объединяет и молодёжь, и стариков, и взрослых и совсем ещё юных граждан страны. День Победы — это возможность отдать дань уважения всем, кто воевал или работал в тылу в военное время. Поколение ветеранов войны сейчас уходит. Нам остаётся только хранить светлую память о героях войны и тыла, стараться быть достойными их подвига.
Альтернативные названия песни: «Помнит Вена», «Венский вальс», «Дунайский вальс».
Слова М. Ясень, Музыка И. Лученок
Весна сорок пятого года,
Как ждал тебя синий Дунай.
Народам Европы свободу
Принес жаркий солнечный май.
На площади Вены спасенной
Собрался народ стар и млад,
На старой израненной в битвах гармони
Вальс русский играл наш солдат.
Помнит Вена, помнят Альпы и Дунай
Тот цветущий и поющий яркий май.
Вихри венцев в русском вальсе сквозь года
Помнит сердце, не забудет никогда.
Легко, вдохновенно и смело
Солдатский вальс этот звучал,
И Вена кружилась и пела,
Как-будто сам Штраус играл.
А парень с улыбкой счастливой
Гармонь свою к сердцу прижал,
Как-будто он волжские видел разливы,
Как-будто Россию обнял.
Помнит Вена, помнят Альпы и Дунай
Тот цветущий и поющий яркий май.
Вихри венцев в русском вальсе сквозь года
Помнит сердце, не забудет никогда.
Над Веной седой и прекрасной
Плыл вальс полон грез и огня,
Звучал он то нежно, то страстно,
И всех опьяняла весна.
Весна сорок пятого года,
Как долго Дунай тебя ждал.
Вальс русский на площади Вены свободной
Солдат на гармони играл.
Помнит Вена, помнят Альпы и Дунай
Тот цветущий и поющий яркий май.
Вихри венцев в русском вальсе сквозь года
Помнит сердце, не забудет никогда.
Помнит Вена, помнят Альпы и Дунай
Тот цветущий и поющий яркий май.
Вихри венцев в русском вальсе сквозь года
Помнит сердце, не забудет никогда.
История создания песни «Случайный вальс»
Каждая фронтовая песня имеет свою интересную и часто, захватывающую, историю. В феврале 1942 года поэт Евгений Долматовский "как бы с натуры" написал стихотворение
"Танцы до утра", в котором есть строки:
"Танца вечная погоня
Удивительно легка,
И лежит в моей ладони
Незнакомая рука…"
В своих воспоминаниях поэт делился, что никакие военные тяготы не могут заглушить лирику жизни: знакомства, откровенные разговоры, влюбленности. И отмечал, что в название стихотворения он поместил текст традиционного объявления танцевального вечера, которые устраивались в клубе, когда воинские колонны останавливались на ночёвку в селе или маленьком прифронтовом городке. В 1942 году, встретившись с композитором Марком Фрадкиным, Долматовский зачитывает ему стихотворение и предлагает из него сделать песню, но в те времена песня так и не родилась. И вот, годом позже, по личному распоряжению командующего Сталинградским фронтом, Маршала Советского Союза Константина Рокоссовского песня все-таки появляется на свет. Михаил Фрадкин играет ее везде, на всех станциях и полустанках бойцам, и вскоре песня обгоняет своих создателей и начинает жить своей жизнью. Интересно, что первое название песни "Офицерский вальс", а слова в ней были такие:
Ночь коротка,
Спят облака,
И лежит у меня на погоне
Незнакомая ваша рука.
Говорят, когда И. В. Сталин прослушал песню, он возмутился: как же хрупкая девушка может достать до плеча высокого сильного советского офицера?! Не понравилось Иосифу Виссарионовичу и название "Офицерский вальс": офицер должен не танцевать, а воевать. Вот таким образом песня стала называться "Случайный вальс", а "погоны" превратились в "ладони".
Слова Е. Долматовский, Музыка М. Фрадкин
Ночь коротка,
Спят облака...
И лежит у меня на ладони
Незнакомая ваша рука.
После тревог
Спит городок.
Я услышал мелодию вальса
И сюда заглянул на часок.
Хоть я с вами совсем не знаком,
И далёко отсюда мой дом,
Я как будто бы снова
Возле дома родного...
В этом зале пустом
Мы танцуем вдвоём.
Так скажите хоть слово!
Сам не знаю о чём...
Будем дружить,
Петь и кружить.
Я совсем танцевать разучился
И прошу вас меня извинить.
Утро зовёт
Снова в поход...
Покидая ваш маленький город,
Я пройду мимо ваших ворот.
Хоть я с вами совсем не знаком
И далёко отсюда мой дом,
Я как будто бы снова
Возле дома родного...
В этом зале пустом
Мы танцуем вдвоём.
Так скажите хоть слово!
Сам не знаю о чём...
История создания песни «Бери шинель»
История создания всенародно признанной песни «Бери шинель, пошли домой», написанной композитором Валентином Левашовым на стихи выдающегося поэта Булата Окуджавы, связана со знаменательной датой, которую отмечал советский народ в 1975 году. То была тридцатилетняя годовщина Великой Победы, которую в нашей стране готовились отметить с особым размахом. Поэты и писатели создавали литературные произведения, в театрах ставили спектакли, а на киностудиях снимали фильмы, посвященные нелегким военным годам, отражающим грозную веху в истории Советского государства.
Вот и режиссёр Гавриил Георгиевич Егиазаров, закончив работу над кинолентой по одноимённому роману Юрия Бондарева «Горячий снег», посвящённой Великой Отечественной войне, решил по своему сценарию создать фильм «От зари до зари» - о герое фронтовике Фёдоре Васильевиче Рожнове. Главный персонаж после войны работал оператором зернотока в родном уральском колхозе и пользовался большим уважением односельчан, однако из-за скромности Фёдора Васильевича, о его боевых подвигах селяне случайно узнали из телепередачи. Прошёл не один десяток лет, но постоянные воспоминания о суровых фронтовых буднях и о погибших однополчанах не оставляли Рожнова в покое.
Музыку к своей киноленте Егиазаров попросил написать композитора Валентина Левашова, а поскольку в фильме обязательно подразумевалась песня о войне, то за созданием поэтического текста они обратились к выдающемуся поэту Булату Окуджаве, так как была нужна композиция наподобие той, что звучала в фильме «Белорусский вокзал».
Кинолента «От зари до зари» вышла на экраны и, несмотря на тяжёлые воспоминания героя о суровых военных буднях, фильм получился очень трогательным и светлым. Очень жаль, но он остался у зрителей не достаточно замеченным, а вот звучащая в нём песня «Бери шинель, пошли домой» частенько стала исполняться по радио и продолжала трогать сердца людей.
К примеру, когда знаменитый кинорежиссёр Леонид Быков начал работать над фильмом «Аты-баты, шли солдаты…» он заранее наметил: мелодия именно этой композиции должна лейтмотивом звучать на протяжении всей киноленты. Зная, что музыку песни сочинил композитор Левашов, с которым он подружился в 1958 году на съёмках фильма «Ссора в Лукашах», Быков был уверен в согласии Валентина на музыкальное оформление его нового фильма, и тогда композиция по праву зазвучит в его киноленте. Однако когда Леонид из телефонного разговора с Левашовым узнал о том, что песня уже принадлежит другому фильму, его огорчению не было предела. Тем не менее Быков и Левашов между собой смогли договориться и несмотря на то, что музыку к фильму «Аты-баты, шли солдаты…» написал другой композитор, песня «Бери шинель, пошли домой», всё же прозвучала в киноленте, а в титрах указали её авторов. После выхода данного киношедевра судьба песни заметно изменилась: она теперь звучала не только в радиопередачах, но также на многих концертных площадках, с телевизионных экранов и даже на военных парадах.
Слова Б. Окуджава, Музыка В. Левашов
А мы с тобой, брат, из пехоты,
А летом лучше, чем зимой.
С войной покончили мы счеты,
С войной покончили мы счеты,
С войной покончили мы счеты, -
Бери шинель, пошли домой!
Война нас гнула и косила,
Пришел конец и ей самой.
Четыре года мать без сына,
Четыре года мать без сына,
Четыре года мать без сына, -
Бери шинель, пошли домой!
К золе и к пеплу наших улиц
Опять, опять, товарищ мой,
Скворцы пропавшие вернулись,
Скворцы пропавшие вернулись,
Скворцы пропавшие вернулись, -
Бери шинель, пошли домой!
А ты с закрытыми очами
Спишь под фанерною звездой.
Вставай, вставай, однополчанин,
Вставай, вставай, однополчанин,
Вставай, вставай, однополчанин, -
Бери шинель пошли домой!
Что я скажу твоим домашним,
Как встану я перед вдовой?
Неужто клясться днем вчерашним,
Неужто клясться днем вчерашним,
Неужто клясться днем вчерашним, -
Бери шинель пошли домой!
Мы все - войны шальные дети,
И генерал, и рядовой.
Опять весна на белом свете,
Опять весна на белом свете,
Опять весна на белом свете, -
Бери шинель, пошли домой!
История создания песни «Казаки в Берлине»
Песня «Казаки в Берлине» – первая, рождённая в мирный день, в день Великой Победы 9 мая 1945 года! Она как бы завершила долгий и трудный путь, начатый в те суровые дни, когда впервые прозвучала «Священная война», звавшая на смертный бой с фашизмом, бой, закончившийся в столице поверженной гитлеровской Германии Берлине.
Автор песни – участник Великой Отечественной войны поэт Цезарь Соломонович Солодарь (1909 – 1992). В качестве военного корреспондента он присутствовал на подписании Акта о безоговорочной капитуляции фашистской Германии и её вооруженных сил в предместье Берлина Карлсхорсте. Цезарь Солодарь написал стихи под впечатлением эпизода, свидетелем которого оказался.
...Ранним утром 9 мая 1945 года на одном из самых оживлённых берлинских перекрёстков, заваленном покорёженной фашистской техникой и щебнем, лихо орудовала флажком-жезлом молодая регулировщица. Десятки берлинцев наблюдали за её размеренными и властными движениями, которые ещё более подчеркивали строгость военной формы, её походную простоту.
«Вдруг послышался цокот копыт, – рассказывает поэт Цезарь Солодарь автору книги «Друзья-однополчане» (изд. 1973) А.Е. Луковникову, – мы увидели приближающуюся конную колонну. Большинство коней шло без сёдел. И только на флангах гарцевали молодые конники в кубанках набекрень. Это были казаки из кавалерийской части, начавшей боевой путь в заснеженных просторах Подмосковья в памятном декабре сорок первого года.
Не знаю, о чём подумала тогда регулировщица с ефрейторскими погонами, – продолжает Цезарь Солодарь, – но можно было заметить, что на какие-то секунды её внимание безраздельно поглотила конница. Чётким взмахом флажков и строгим взглядом больших глаз преградила она путь всем машинам и тягачам, остановила пехотинцев. И затем, откровенно улыбнувшись молодому казаку на поджаром дончаке, задиристо крикнула:
– Давай, конница! Не задерживай!
Казак быстро отъехал в сторону и подал команду: «Рысью!»
Сменив тихий шаг на резвую рысь, колонна прошла мимо своего командира в направлении канала. А он, прежде чем двинуться вслед, обернулся и на прощание махнул рукой девушке...»
Через два – три часа Цезарь Солодарь улетел в Москву и уже в салоне военно-транспортного самолета набросал первые строчки будущей песни. В полдень он прочитал стихи братьям-композиторам Покрассам – Даниилу Яковлевичу (1905 – 1954) и Дмитрию Яковлевичу (1899 – 1978) – бывалому первоконнику. Стихи братьям очень понравились, и по их предложению были «усилены» лихим припевом:
Казаки, казаки!
Едут, едут по Берлину Наши казаки.
Вечером композиторы позвонили поэту и сказали, что музыка готова, и он может приехать посмотреть, но домой придётся возвращаться пешком, так как метро скоро закрывается. Солодарь приехал – песня была готова. Таким образом, песня «Казаки в Берлине» была написана всего за один день – 9 мая. Вскоре в исполнении участника Великой Отечественной войны Ивана Дмитриевича Шмелёва (1912 – 1960) она прозвучала по радио. Песню услышали миллионы радиослушателей, она стала одной из популярных, её подхватили и запели по всей стране.
Слова Ц. Солодарь, Музыка Д. И Д. Покрасс
По берлинской мостовой
Кони шли на водопой,
Шли, потряхивая гривой,
Кони-дончаки.
Распевает верховой:
«Эх, ребята, не впервой
Нам поить коней казацких
Из чужой реки».
Припев: Казаки, казаки,
Едут, едут по Берлину
Наши казаки.
Он коней повёл шажком,
Видит: девушка с флажком
И с косою под пилоткой
На углу стоит.
С тонким станом, как лоза,
Бирюзой горят глаза.
«Не задерживай движенья!» –
Казаку кричит.
Припев.
Задержаться бы он рад,
Но, поймав сердитый взгляд,
«Ну, ребята, марш за мной!» –
Крикнул на скаку.
Лихо конница прошла,
А дивчина расцвела,
Нежный взгляд – не по уставу
Дарит казаку.
Припев.
По берлинской мостовой
Снова едет верховой,
Про свою любовь к дивчине
Распевает так:
«Хоть далёко синий Дон,
Хоть далёко милый дом,
Но землячку и в Берлине
Повстречал казак...»
Припев.
История создания песни «Лизавета»
Незадолго до вероломного нападения фашистской Германии на нашу страну режиссер Л. Луков начал работу над фильмом о герое Гражданской войны Александре Пархоменко (сценарий Всеволода Иванова).
По замыслу постановщика в фильме должна звучать песня. Написать ее поручили композитору Никите Богословскому.
— Леонид Луков весело и темпераментно, — вспоминает композитор, — «сыграл» мне сцену из фильма, в котором должна была прозвучать новая песня. Это была сцена на свадьбе, где артисты П. Алейников и С. Каюков, празднично одетые, с большими бантами на гитарах, поют под собственный аккомпанемент шуточную песенку в честь жениха и невесты.
Вскоре композитор написал музыку новой песни. Мелодия всем понравилась, и режиссер ее утвердил.
Хуже обстояло дело со стихами. Дело в том, что Евгений Долматовский, которому Луков предложил их написать, улетел на фронт, а кандидатуры других поэтов режиссер отверг. Тогда стихи попробовал написать композитор. На репетициях, когда артисты начали петь песню про «лучок и картошку», все почувствовали, что это не то. Текст не сочетался с лирической мелодией, построенной на народных интонациях.
К счастью, Евгений Долматовский на несколько дней приехал с фронта. Он написал не шуточные, а настоящие, хорошие стихи:
Ты ждешь, Лизавета,
От друга привета.
Ты не спишь до рассвета,
Все грустишь обо мне.
Одержим победу,
К тебе я приеду
На горячем боевом коне.
И сразу все стало на свое место. Музыка и слова слились как бы рожденные друг для друга. Песня зазвучала именно так, как хотел консультировавший фильм генерал А. И. Еременко, будущий Маршал Советского Союза, — лихо, по-кавалерийски.
Совершенно естественно, что такая боевая задорная песня не подходила для сцены свадьбы, как сначала задумал Луков. И он перенес ее в дугой эпизод: она исполняется во время кавалерийского похода.
Фильм вышел на экраны осенью 1942 года, к 25-летию Октября. И, как всегда бывает с хорошими песнями, «Лизавета» шагнула с экрана в жизнь.
Особенно полюбилась она бойцам кавалерийских корпусов прорыва, для которых слова «Одержим победу, к тебе я приеду на горячем боевом коне» звучали как клятва верности.
Слова Ж. Долматовский, Музыка Н. Богословский
Ты ждёшь, Лизавета,
От друга привета.
Ты не спишь до рассвета,
Всё грустишь обо мне.
Одержим победу,
К тебе я приеду
На горячем боевом коне.
Одержим победу,
К тебе я приеду
На горячем боевом коне.
Приеду весною,
Ворота открою,
Я с тобой, ты со мною
Неразлучны вовек.
В тоске и тревоге
Не стой на пороге,
Я вернусь,
Когда растает снег.
В тоске и тревоге
Не стой на пороге,
Я вернусь,
Когда растает снег.
Моя дорогая,
Я жду и мечтаю,
Улыбнись, повстречая,
Был я храбрым в бою.
Эх, как бы дожить бы
До свадьбы-женитьбы
И обнять любимую свою.
Эх, как бы дожить бы
До свадьбы-женитьбы
И обнять любимую свою.
История создания песни «Вечный огонь»
Песня из кинофильма «Офицеры»: «Нет в России семьи такой, где б не памятен был свой герой. И глаза молодых солдат с фотографий увядших глядят…».
Эту песню помнят по первым строчкам – «От героев былых времен», а вообще-то песня композитора Рафаила Хозака и поэта Евгения Аграновича имеет другое название: «Вечный огонь». Впервые песня прозвучала в 1971 году.
В фильме песню исполнил второй режиссер Владимир Златоустовский. Очень камерно, тепло, строго. Каждая строчка отзывалась в душе слушателей. Такие стихи мог написать только тот человек, кто сам испытал все тяготы войны, знал тяжесть потерь и радость победы. Автор стихов поэт Евгений Агранович ушел на фронт добровольцем в июле 1941 года. Он был студентом Литературного института имени М. Горького, стал военным корреспондентом. В наградном листе он получил весьма исчерпывающую характеристику: «Смелый, самоотверженный, отлично владеющий всеми видами оружия, журналист, поэт, часто бывающий на поле боя». Прошел «от столицы до столицы».
Сначала хотели заказать песню какому-нибудь знаменитому поэту, но режиссер Владимир Роговой убедил дирекцию киностудии имени М.Горького в том, что к такому фильму писать песню должен фронтовик. Вспомнили об Аграновиче. В то время он писал стихи для дубляжей. Агранович сумел найти для песни такие слова, которые затрагивают каждого, отзываются в сердце и западают в память.
Этот взгляд, словно высший суд,
Для ребят, что сейчас растут.
И мальчишкам нельзя ни солгать, ни обмануть,
Ни с пути свернуть!
Слова Е. Агранович, Музыка Р. Хозак
От героев былых времён
Не осталось порой имён.
Те, кто приняли смертный бой,
Стали просто землёй и травой...
Только грозная доблесть их
Поселилась в сердцах живых.
Этот вечный огонь, нам завещанный одним,
Мы в груди храним.
Погляди на моих бойцов!
Целый свет помнит их в лицо.
Вот застыл батальон в строю —
Снова старых друзей узнаю.
Хоть им нет двадцати пяти,
Трудный путь им пришлось пройти.
Это те, кто в штыки поднимался как один,
Те, кто брал Берлин!
Нет в России семьи такой,
Где не памятен свой герой.
И глаза молодых солдат
С фотографий увядших глядят...
Этот взгляд — словно высший суд
Для ребят, что сейчас растут,
И мальчишкам нельзя ни солгать, ни обмануть,
Ни с пути свернуть.
История создания песни «Где же вы теперь, друзья-однополчане?»
Как вспоминал однажды Соловьев-Седой, предпосылкой к созданию песни явилась встреча с товарищами по оружию на сибирской стройке. По пути домой композитор думал о них под стук колес следующего в Ленинград поезда.
- Мне вдруг пришла в голову фраза: «Где же вы теперь, друзья-однополчане?». Далее я начал варьировать ее в поисках ритмического и мелодического решения. Дома я наиграл получившееся своему другу Лёше Фатьянову. Тот внимательно и долго вслушивался, а через несколько дней продемонстрировал мне стихи. И хотя они немного отличались от задуманного мной варианта, песню я таки сочинил...
Композитор предложил получившуюся композицию Ефрему Флаксу, однако тот раскритиковал ее из-за "минорной тональности", "однообразности" и "тоскливости".
- Как будто не рад был возвращению к мирным дням, - шутил Василий Павлович.
Флакс посоветовал изменить вторую половину четверостишия с уходом в параллельный мажор. После пары попыток получилось.
- Вот так у этой песни, получившей большую популярность в послевоенные годы, стало три автора - Соловьев-Седой, Фатьянов и Флакс, - резюмировал композитор.
Успех «Однополчан» подвиг Василия Павловича на написание серии близких по духу композиций. Так появился цикл «Друзья-однополчане», все слова к композициям которого написал Фатьянов.
Сборник, позднее переименованный в «Сказ о солдате», состоял из песен «Расскажите-ка, ребята», «Шел солдат из далекого края», «Колыбельная», «Величальная», «Поет гармонь за Вологдой» и «Где же вы теперь, друзья-однополчане?».
Целиком весь цикл исполняли преимущественно камерные певцы (Сергей Шапошников, Клавдия Шульженко и другие исполнители с "оперными" голосами).
«Где же вы теперь, друзья-однополчане?»
Слова А. Фатьянов, Музыка В. Соловьев-Седой
Майскими короткими ночами,
Отгремев, закончились бои.
Где же вы теперь, друзья-однополчане,
Боевые спутники мои?
Я хожу в хороший час заката
У сосновых новеньких ворот.
Может, к нам сюда знакомого солдата
Ветерок попутный занесет.
Мы бы с ним припомнили, как жили,
Как теряли трудным верстам счет,
За победу мы б по полной осушили,
За друзей добавили б еще.
Если ты случайно неженатый,
Ты, дружок, нисколько не тужи, -
Здесь у нас, в районе, песнями богатом,
Девушки уж больно хороши.
Мы тебе колхозом дом построим,
Чтобы видно было по всему:
Здесь живет семья российского героя,
Грудью защищавшего страну.
Майскими короткими ночами,
Отгремев, закончились бои.
Где же вы теперь, друзья-однополчане,
Боевые спутники мои?
История создания песни «Моя любимая»
Первый вариант стихов был неудачным, и Блантер, написав музыку, попросил поэтов сочинить другой текст. Но по «горячим следам» этого сделать не удалось, а вскоре Луговской вообще потерял интерес к сочинению песен.
И уже позднее, в начале 1941 года, Долматовский написал новые слова, звучавшие как воспоминание о походе 1939 года:
Я уходил тогда в поход
В суровые края.
Рукой взмахнула у ворот
Моя любимая.
- Мне кажется, что напиши я «Мою любимую» после 22 июня, она была бы гораздо суровее, может быть, даже мрачнее, - говорит Е. Долматовский. - В ней есть что-то от легких дней. Впрочем, не исключено, что запели ее как раз потому, что она мирная и несколько элегически ворошит дорогие людям воспоминания.
С этим нельзя не согласиться. Немало песен, написанных в дни мира, с особой силой прозвучали в дни войны. Они как бы надели солдатские шинели и ушли на фронт, чтобы вместе с бойцами сражаться с фашистскими полчищами. Именно так было с «Моей любимой», ставшей одной из известных песен Отечественной войны.
По этому поводу хорошо сказал М.И. Блантер: «Нельзя представлять себе дело так: 22 июня 1941 года началась война – начались и военные песни, а 9 мая 45-го в праздник Победы – они закончились. На деле было иначе: война принесла горе, потери, лишения, но люди оставались людьми – они шутили, смеялись, любили даже в ту тяжкую пору. Лучшие предвоенные годы воспринимались как-то по-новому: глубже, проникновеннее. И многие стали считать, что песни эти появились в военное время. Я горжусь, что «Моя любимая», написанная мною в дни мира, стоит в этом же строю».
Песня эта была очень близка фронтовикам, отвечала их сокровенным думам, подчас воспринималась как письмо к родным и близким. Недаром многие бойцы бережно хранили переписанные от руки ее слова:
В кармане маленьком моем
Есть карточка твоя.
Так, значит, мы всегда вдвоем,
Моя любимая.
Интересная деталь. Поначалу строка , ставшая названием песни, ее рефреном, звучала по-другому: «Любимая моя». Но однажды, работая над песней, композитор и поэт случайно спели «Моя любимая». И сразу поняли – так лучше, хотя мелодия потребовала другого, не совсем правильного ударения в слове «любимая». Но эта неправильность придала рефрену какое-то особое обаяние.
«Моя любимая»
Слова Е. Долматовский, Музыка М. Блантер
Я уходил тогда в поход
В суровые края.
Рукой взмахнула у ворот
Моя любимая.
Второй стрелковый храбрый взвод
Теперь – моя семья.
Поклон-привет тебе он шлет,
Моя любимая.
Чтоб все мечты мои сбылись
В походах и боях,
Издалека мне улыбнись,
Моя любимая.
В кармане маленьком моем
Есть карточка твоя.
Так, значит, мы всегда вдвоем,
Моя любимая.
История создания песни «Баллада о солдате»
Создатели песни - В.П. Соловьев-Седой (композитор) и М. Л. Матусовский (поэт). Впервые песня "Баллада о солдате" прозвучала в 1961 году, в кинофильме, под названием "Трудный час", который снял замечательный режиссёр Е. Габрилович. Фильм посвящён простым советским людям, которые в 1941 году героически сражались в обороне Москвы. На протяжении фильма можно слышать только одну мелодию, а в конце звучит уже сама песня. Песня - гимн солдатскому подвигу.
Соловьев-Седов показал музыку Матусовскому, тому так она понравилась, и он так впечатлился мелодией, что тот за день сочинил великолепный текст. Военным корреспондентом, он попал на войну с первых её дней, поэтому знал Матусовский о ней не понаслышке. Все эти события отразились в его послевоенном творчестве.
Авторы назвали песню «Баллада о солдате». Однако, как неоднократно подчеркивал сам Василий Павлович, песня эта — совсем не баллада. Когда он ознакомился со сценарием и просмотрел уже отснятый материал, то понял, что музыка к фильму требует песни эпического склада.
Редкий случай в практике Соловьева-Седого: композитор, любивший насыщать фильмы песнями, здесь оставил «Балладу» единственной.
В своей книге «Пути-дороги» В. П. Соловьев-Седой вспоминал, как создавалась эта песня: «Поначалу я сам сделал пресловутую песенную «рыбу», то есть накропал слова, а затем сочинил мелодию. Показал все Матусовскому. И он в один день сочинил прекрасный текст».
«Это — первая и единственная моя с Соловьевым-Седым песня, написанная на готовую музыку, — прокомментировал воспоминания своего друга и соавтора по многим замечательным, всенародно известным песням Михаил Львович Матусовский. — Я страшно не люблю и боюсь подтекстовок. А тут не устоял — такое впечатление произвела на меня музыка будущей песни, выразительная, взволновавшая меня до глубины души. Каждая музыкальная фраза уже сама по себе подсказывала, заставляла находить соответствующий ей глагол: шел, пел, бил. Это музыка продиктовала форму. И когда я «поймал» именно такое, адекватное ей решение, нам обоим стало понятно, что песня состоялась…»
По признанию и глубокому убеждению поэта, именно в этой его с Соловьевым-Седым песне, как ни в одной другой, им удалось «конденсировать ощущения и раздумья, связанные с Великой Отечественной войной».
Для М. Л. Матусовского война эта началась на Западном фронте, куда он попал с первых ее дней в качестве фронтового корреспондента, был свидетелем и непосредственным участником боев. Особенно памятными оказались для него дни и недели Смоленского сражения 1941 года. Потому, наверное, и отозвались они в «Балладе о солдате» строчкой: «Бил солдат их под Смоленском…» Потом была Московская битва, Северо-Западный фронт… Все припомнилось и отозвалось в его творчестве.
«Балладу о солдате» очень скоро включил в свой репертуар Краснознаменный ансамбль песни и пляски Советской Армии имени А. В. Александрова.
«Баллада о солдате»
Слова М. Матусовский, Музыка В. Соловьев-Седой
Полем, вдоль берега крутого,
Мимо хат,
В серой шинели рядового
Шел солдат.
Шел солдат, преград не зная,
Шел солдат, друзей теряя,
Часто, бывало,
Шел без привала,
Шел вперед солдат.
Шел он ночами грозовыми
В дождь и град.
Песню с друзьями фронтовыми
Пел солдат.
Пел солдат, глотая слезы,
Пел про русские березы,
Про кари очи,
Про дом свой отчий
Пел в пути солдат.
Словно прирос к плечу солдата
Автомат —
Всюду врагов своих заклятых
Бил солдат.
Бил солдат их под Смоленском,
Бил солдат в поселке энском,
Пуль не считая,
Глаз не смыкая,
Бил врагов солдат.
Полем, вдоль берега крутого.
Мимо хат
В серой шинели рядового
Шел солдат.
Шел солдат, слуга Отчизны,
Шел солдат во имя жизни,
Землю спасая,
Мир защищая,
Шел вперед солдат!
История создания песни «День Победы»
В марте 1975 г. поэт Владимир Харитонов обратился к Давиду Тухманову с предложением о создании песни, посвящённой Великой Отечественной войне. Страна готовилась к 30-летию Победы, и в Союзе композиторов был объявлен конкурс на лучшую песню о войне.
Буквально за несколько дней до окончания конкурса В. Г. Харитонов передал свои стихи соавтору. Давид Тухманов очень быстро написал музыку, и песню успели передать на последнее прослушивание конкурса.
Но никакого места песня "День Победы" не заняла. Мало этого, прослушивание песни вызывало болезненную, острую реакцию старших коллег Д. Тухманова, против песни прозвучали очень резкие высказывания, о чем немедленно стало известно на Гостелерадио.
Причина была в музыке и в её авторе. Поэт В. Г. Харитонов был ветераном войны, песни на его стихи ещё в 1950-е годы писали увенчанные лаврами композиторы (Анатолий Новиков, Вано Мурадели и другие) . А Давид Тухманов был молодым автором, известным лишь по эстрадным шлягерам. В те времена всю музыкальную политику государства определяло руководство Союза композиторов, то есть в основном весьма пожилые люди. Возраст в 30 с небольшим лет считался ещё незрелым. По мнению руководства Союза композиторов, а также теле- и радионачальников, Тухманов никак не мог соответствовать статусу автора песни государственного масштаба.
Хотя Д. Тухманов уже создал хиты "Последняя электричка", "Эти глаза напротив", "Белый танец", "Песенка про сапожника", "Я люблю тебя, Россия", "Гуцулочка", "Мой адрес - Советский Союз", "Как прекрасен этот мир" и многие другие, никаких званий и регалий, кроме премии Московского комсомола, у него ещё не было. И потому он, имея диплом профессионального композитора и написав три десятка популярных песен, только в 1973 году, с трудом, был принят в Союз композиторов.
Был и второй "минус" - в музыке песни "День Победы" были услышаны синкопы (в музыке - смещение ритмической опоры с сильной доли такта на слабую, то есть несовпадение ритмического акцента с метрическим. ) и элементы не то танго, не то фокстрота. В результате песня была запрещена. Песню не пропускали в эфир - ни на радио, ни на телевидении.
Некоторые из бывших начальников Гостелерадио, которые сейчас рассказывают о том, как они стали "крёстными отцами" песни "День Победы", на самом деле были теми цензорами, кто не пропускал песню в эфир. А без эфира песня как бы и не существовала.
Первым исполнителем песни "День Победы" был Леонид Сметанников. Он исполнил её на съёмках передачи "Голубой огонёк" в канун 9 мая 1975 года. Это исполнение вызвало массу восторженных писем, но долго так и оставалось единственным исполнением в эфире.
Лишь в ноябре 1975 года в концерте, посвящённом Дню милиции, Лев Лещенко (фактически обманув телевизионное руководство) исполнил "День Победы" в прямом телевизионном эфире.
Лев Лещенко, народный артист России:
«До меня почти год «День Победы» пытались исполнить разные певцы, но музыкальные критики называли эту песню «чужим фокстротом» и запретили ее выход на большую сцену.
А я пошел на риск. Вопреки цензуре 10 ноября 1975 года на концерте, посвященном Дню милиции (он проходил под девизом 30-летия Победы) , исполнил песню. Она произвела фурор! Зал аплодировал стоя, и это увидела вся страна — ведь концерт шел в прямом телеэфире. С тех пор эта великая песня стала гимном героям войны. Для меня она — личная боль и радость. Я родился под грохот бомбежек 1942-го, рос в военном гарнизоне, а мой отец прошел всю войну и вернулся с Победой домой.
Эта песня – гимн и ему».
«День Победы»
Слова В. Харитонов, Музыка Д. Тухманов
День Победы, как он был от нас далёк,
Как в костре потухшем таял уголёк.
Были вёрсты, обгорелые, в пыли,
Этот день мы приближали, как могли.
припев:
Этот День Победы
Порохом пропах,
Это праздник
С сединою на висках.
Это радость
Со слезами на глазах.
День Победы!
День Победы!
День Победы!
Дни и ночи у мартеновских печей
Не смыкала наша Родина очей.
Дни и ночи битву трудную вели -
Этот день мы приближали, как могли.
припев:
Здравствуй, мама, возвратились мы не все...
Босиком бы пробежаться по росе.
Пол Европы, прошагали, пол Земли,
Этот день мы приближали, как могли.
припев:
Этот День Победы
Порохом пропах,
Это праздник
С сединою на висках.
Это радость
Со слезами на глазах.
День Победы!
День Победы!
День Победы
